Стол, на который метали кости, — разновидностей этой игры было много, — как и упомянутый выше шахматный столик, назывался беллен, беллан, брелан [57. V. II. Р. 22]: «...Тогда велели принести его берлены и его шахматы, чтобы вести игру на имущество, что он желал сбыть с рук».

В походах командиры запрещали игру в кости — частый источник кровавых конфликтов; но привычка была сильнее, и бесконечно возобновляющиеся запреты не останавливали рьяных игроков.

В «Больших хрониках» Жеана Красивого, написанных в середине XIV в., можно найти такую фразу [53]: «После обеда приключилась великая ссора меж слугами горожан Эно и английскими лучниками, стоявшими на постое в городе, причиной каковой послужила игра в кости; и принесла оная ссора много зла, как вам сие ведомо». Действительно, на шум схватки сбежались все вооруженные лучники, находившиеся в городе, и перебили многих слуг, которые разбежались по домам своих хозяев. Те в свою очередь взялись за оружие, вступившись за слуг, и сотни три лучников нашло тогда свою смерть.

Рис. 4

Научные исследования об игре в карты, проведенные несколькими авторами прошлого и нашего веков, позволяют датировать изобретение карт не ранее XIV в. Самые ранние документы, где упоминаются карты, датированы 1299 г. Из работы Мерлена, которому удалось объединить все известные материалы на эту тему, следует, что первые карты, или наибис (naibis), сделаны в Италии, чтобы одновременно забавлять и обучать детей; позже пришли к мысли использовать рисунки на карточках для комбинационных и азартных игр, которые могли заменить игру в кости [72]. Самое лучшее, что можно сделать, — это привести отрывки из этого трактата об игре в карты: «Игральные карты — вовсе не арабского и не индийского происхождения. Оба эти предположения ни на чем не основаны; не подтверждаются ни одним памятником, ни одной строкой произведений писателей Востока. Наконец, эти игры противоречат духу, нравам и религии арабов... Карты — европейское изобретение, и несомненно — итальянское. Вот что можно предположить, говоря о происхождении обычных тральных карт.

Рис. 5

В XIV в. в Италии была серия рисунков, которая составила альбом из пятнадцати частей, интересный для детей разнообразием картинок. Используя альбом, учителя и родители могли вести обучение, задавая вопросы по картинкам; это было наглядное пособие по учебной программе того времени. Кроме того, альбом могли использовать как энциклопедический справочник в картинках.

Эта серия рисунков называлась ”наибис“; она воспроизведена в анонимных гравюрах, приписываемых художнику Андреа Мантенья.

В конце того же, XIV в. какой-то изобретательный ум (вероятно, венецианец) сумел увидеть в детских ”наибис“ элементы новой игры, которая способна стать занимательным развлечением для взрослых.

“Почему бы, — вероятно, сказал он себе, — не придумать игру, которая, не исключая счастливого случая, может не зависеть от этого случая целиком, как игра в кости, менее серьезна, чем шахматы, менее шумна и более портативна, чем триктрак, но будет требовать, как и перечисленные игры, неослабного внимания, спокойствия и размышления?..“»

Это толкование выглядит вполне правдоподобным. Действительно, с тех пор, как карты создали, используя гравюры на дереве, они постепенно распространились и вытеснили и игру в кости и даже игру в таблички и шахматы. Карты позволяют использовать много (до бесконечности) комбинаций и не ограничивают число участвующих в игре, в то время как в таблички или шахматы можно играть только вдвоем. Поэтому и высшее общество, и социальные низы предпочли карты; а игры в кости и тремерель, приводившие в восторг наших предков, впали в немилость. В конце XVI в. разве что армейские нижние чины играли в кости, отдыхая или оказавшись в злачных местах, где азартные игры сохранялись долго.

Днем, во время отдыха, когда дамы, рыцари и оруженосцы отправлялись во фруктовые сады, мужчины иногда играли в бильярд. Эта игра состояла в том, чтобы при помощи деревянного посоха загнать шары в углубление, сделанное в земле. Игра эта сохранилась в Англии и Шотландии,88 и, вероятно, была заменена во Франции в XVI в. игрой в «шары» (тай) [90. St. XXIX]:

Те, кто предпочитал более спокойные занятия на досуге, мирно беседовали, дамы плели венки из цветов, которые затем дарили своим друзьям (рис. 4), как изображено на двухстороннем футляре для зеркала из собрания Лувра начала XIV в. Подобный сюжет очень часто украшает изделия из слоновой кости, шкатулки, мелкие предметы туалета XIII и XIV вв., что позволяет считать, что плетение венков из цветов было излюбленным занятием дам и девушек.

Еще одним развлечением были конные прогулки вдвоем. Верховой ездой страстно увлекалась молодежь обоего пола. Существовали даже специальные седла для таких прогулок; но еще в XV в. дамы, взбираясь на круп лошади, садились в се, не боком, а по-мужски, как: это делают сейчас крестьянки Нормандии и Бретани. Рис. 5 сделан по виньетке из молитвенника (около 1450 г.) из Национальной библиотеки [16*].

Молодой человек — в шитом золотом корсете с воротником и рукавами ярко-синего цвета. На нем набедренники из золотой ткани, на ногах — поножи. Колпак красный. У молодой женщины на голове золотой эскоффион, его удерживает белая набородная лента (барбетта). Ее платье цвета голубиного горла. Сбруя на лошади — красно-золотая.

Некоторые игры, вернее — мирские развлечения разрешались и духовным лицам, включая каноноков соборов, во время Рождества и Пасхи. Эти развлечения состояли в танцах и игре 6 мяч, обычно — после пиршества, Игры, называемые pila, pilota, bergeretta, были обычны, в частности, в кафедральном соборе Осера, где их не стало только к 1538 г. [29. Т. 4. Р. 447]. Подобный обычай, вероятно, восходит к первым векам христианства.

Рис. 6

Жан Белет, живший в XII в., отмечал, что даже епископы и архиепископы не гнушались игрой в мяч и танцами, которым предавались священнослужители. Гийом Дюран так описывает эти праздники [29. L. VI. С. LXXXVI, 9]: «Еще в некоторых местах в этот день (Пасхи) и в другой (Рождества) прелаты развлекаются вместе со своими клириками, либо в монастырях, либо в епископских домах, и доходит до того, что они играют в лапту и даже создают танцевальные хоры и предаются пению, и это называется, в память о сатурналиях, декабрьской свободой (libertè de dècembre), потому что в древности, у язычников, в этом месяце рабы, пастухи и слуги пользовались относительной свободой, обладали властью, равной власти хозяев, и пировали с ними; все это происходило после уборки урожая. Однако лучше было бы воздержаться от подобных праздников». Несмотря на совет епископа Мендского, этот обычай во многих кафедральных соборах продержался долго.