Нужный типаж подсказали ей те молодые люди, которые вместе с Сарой Шедлок зашли в «Красный лев»: лощеные, в дорогих костюмах, явно выпускники частных школ, – с такими, в ее представлении, не зазорно было водить знакомство крестнице Чизуэлла.

– А у тебя как на личном фронте? – спросила Робин. – Иззи упоминала некую…

– Из галереи? – подхватил Рафаэль, не дав ей договорить. – Ничего серьезного. Она для меня слишком молода. К тому же предки отослали ее во Флоренцию.

Резко развернувшись к ней на офисном стуле, он мрачно и пытливо вгляделся в ее лицо, словно хотел вызнать нечто большее, чем позволяла обычная болтовня. Робин отвела глаза – всем довольной подруге воображаемого Тима не под силу было выдержать столь напряженный взгляд.

– Ты веришь в искупление грехов?

Вопрос застал ее врасплох. В нем сквозили торжественность и изящество, как в сияющей шкатулке-часовне у подножья винтовой лестницы.

– Я… да… верю, – пробормотала Робин.

Взяв со стола Иззи карандаш, Рафаэль безостановочно вертел его в своих длинных пальцах и внимательно наблюдал за Робин, как будто просчитывал ситуацию.

– Тебе известно, что я наделал? Когда был за рулем?

– Да, – ответила Робин.

Между ними повисло молчание, в котором Робин видела проблески огней и зыбкие фигуры. Она без труда представила себе окровавленного Рафаэля за рулем и лежащую на асфальте искалеченную молодую мать, полицейские автомобили, ограждающую ленту и зевак, едва не выпадавших из попутных и встречных машин. Сейчас его пристальный взгляд, решила для себя Робин, выдавал надежду на некое благословение, – можно подумать, ее прощение что-нибудь значило. Но иногда бывает, и она это знала, доброта случайного знакомого или даже совершенно постороннего человека способна многое изменить и дать поддержку, тогда как самые близкие, пытаясь помочь, сталкивают тебя под откос. Ей вспомнился престарелый распорядитель в холле для членов палаты общин: тот мало что понимал, но мог утешить, как никто другой: его хрипловатый голос и добрые слова были спасительным тросом, вытянувшим ее из безумия.

Дверь вновь распахнулась. Робин и Рафаэль одновременно вздрогнули: в кабинет вошла рыжеволосая пышечка с разовым пропуском на ленте-ланьярде. По фотографиям из Сети, которые присылал Страйк, Робин сразу узнала Кинвару, жену Джаспера Чизуэлла.

– Здравствуйте, – выговорила Робин, пока Кинвара молча сверлила глазами Рафаэля, который торопливо откинулся на спинку офисного стула и опять принялся печатать.

– Ты, должно быть, Венеция.

Кинвара перевела на Робин ясный, золотистый взгляд своих кошачьих глаз. У нее был по-детски тонкий голосок. Лицо выглядело слегка одутловатым.

– И ведь собой хороша, как я погляжу. Мне не говорили, что ты такая красотка.

Робин не нашлась с ответом. Кинвара опустилась в низкое мягкое кресло, где обычно коротал время Рафф, сняла с темени дизайнерские солнцезащитные очки, которые придерживали копну рыжих волос, и тряхнула головой. Обнаженные руки и ноги покрывала густая россыпь веснушек. Застежка ее просторного зеленого сарафана лопалась на пышном бюсте.

– Так чья же ты дочь? – капризно спросила Кинвара. – От Джаспера я этого не услышала. Он вообще рассказывает только самое необходимое. Мне не привыкать. Просто сказал, что ты его крестница.

Никто не предупреждал Робин, что Кинвара не посвящена в суть дела. Очевидно, Иззи и Чизуэлл не предусмотрели возможности подобной встречи.

– Я дочь Джонатана Холла, – нервно ответила Робин.

У нее были наготове основные сведения о «крестнице-Венеции», но она и подумать не могла, что ее припрет к стенке жена Чизуэлла, наперечет знающая друзей и знакомых мужа.

– А кто он такой? – спросила Кинвара. – Наверно, я что-то упустила… Джаспер будет недоволен моей рассеянностью…

– Он работает в сфере землепользования в…

– А, в Нортумберленде? – перебила Кинвара, которая, по-видимому, не собиралась более дознаваться. – Значит, это было еще до меня.

Слава богу, подумала Робин.

Кинвара закинула ногу на ногу и сложила руки на пышной груди. Носок туфельки ходил вверх-вниз. Теперь вниманием жены министра опять завладел Рафаэль, которого пронзил жесткий, если не злобный, взгляд мачехи.

– А ты не собираешься со мной поздороваться, Рафаэль?

– Здравствуй, – сказал он.

– Джаспер велел мне ждать здесь, но, если ты предпочитаешь, чтобы я постояла в коридоре, могу и выйти, мне не трудно, – защебетала Кинвара тонким, пронзительным голосом.

– Ни в коем случае, – пробормотал Рафаэль, хмуро уткнувшись в монитор.

– Не хочу мешать вашей работе, – сказала Кинвара, переключаясь с Рафаэля на Робин.

А той вспомнилась история с блондинкой в ванной комнате картинной галереи. Вторично изобразив сосредоточенные поиски в ящике стола, она с облегчением услышала разговор идущих по коридору Чизуэлла и Иззи.

– …и непременно к десяти часам, не позже, иначе у меня не будет времени прочесть эту ахинею. И скажи Хейнсу, что беседовать с Би-би-си предстоит ему, – мне недосуг трепаться с этим скопищем идиотов насчет вклю… Кинвара.

Чизуэлл замер на пороге кабинета и без признаков теплоты бросил:

– Тебе было сказано ждать меня в министерстве, а не здесь.

– Я тоже рада тебя видеть, Джаспер, тем более после трехдневной разлуки, – сказала Кинвара, поднимаясь с кресла и расправляя сарафан.

– Привет, Кинвара, – вклинилась Иззи.

– Совсем забыла про министерство, – продолжала Кинвара, игнорируя падчерицу. – Все утро пыталась до тебя дозвониться…

– Тебе было сказано, – зарычал Чизуэлл, – что до часу я на совещаниях, и если речь опять пойдет о плате за случку, будь она трижды проклята…

– Да нет же, Джаспер, при чем тут случка, у меня к тебе конфиденциальный разговор, но если ты хочешь, чтобы я все выложила при детях, – только скажи!

– О господи! – вырвалось у Чизуэлла. – Что ж, пошли, давай найдем свободную комнату для переговоров…

– Вчера вечером явился некий мужчина, – сказала Кинвара, – который… и нечего жечь меня взглядом, Изабелла!

На лице Иззи в самом деле читался неприкрытый скепсис. Вздернув брови, она шагнула через порог, как будто Кинвара сделалась для нее невидимкой.

– Повторяю: расскажешь это в переговорной! – рявкнул Чизуэлл, но Кинвара не унималась.

– Вчера вечером в роще за домом я увидела мужчину, – визгливо продолжала она, и Робин поняла, что этот голос далеко разносится по узкому коридору. – Я пока еще галлюцинациями не страдаю – в роще бродил человек с лопатой, я его отчетливо видела, но за ним погнались собаки, и он пустился наутек! Ты твердишь, чтобы я не суетилась, но по ночам я в доме одна, и если ты не примешь меры, Джаспер, то я сама позвоню в полицию!