– Да, и почему в таком случае дремлет Небесный Император? – спросил Шао Ху.

Даос же подошел к статуе и принялся ее рассматривать, бормоча «где же я такое видел?».

– Так что, все, дальше на запад ехать не надо? – спросил Ивар. – Не в Куньлуне дело?

– Боюсь, придется, – хэшан вздохнул, погладил блестящую лысину. – Если Яшмовый Император сам не узнал о беде, то наиболее надежный способ подать ему петицию – добраться до земного дворца Шан-ди, что стоит как раз на западных горах. Не со дна же колодца поднялся демон, назвавший себя «хозяином Чистого Неба»?

– А чтобы он ослабел, и не смог нам вредить, нужно все тут предать огню! – бросил через плечо Нефритовая Жаба, и лежавший на полу пленник беспокойно завозился, поднял голову.

– Вы не посмеете! – воскликнул он.

– Еще как посмеем, – Нерейд добро улыбнулся. – Только я захвачу что-нибудь на память… Вот, кинжальчики вполне сгодятся, хоть и мелкие, но острые, и метнуть можно при случае…

Храм горел неохотно и чадно, к небу, что и вправду было чистым, поднимался столб черного дыма. Оставленный внутри жрец вопил, изрыгал проклятия, умолял выпустить его и обещал отдать сокровища, клялся, что больше так не будет, уйдет в монастырь и исправится…

Потом он затих, а вскоре с грохотом рухнула крыша, из пролома выметнулся громадный сноп искр.

– Если я чего понимаю в этой жизни, то нам пора убираться, – сказал Ивар. – Только слепой не увидел, как мы тут порезвились… Обитатели соседних деревень, что поклонялись тому змеетелому, наверняка спешат сюда, и не для того, чтобы одарить нас цветами.

– Это верно, – Нерейд огляделся и поскреб задницу, словно та уже чесалась в ожидании хорошего пинка.

Обратно через чащу неслись будто стадо лосей, едва не сшибая лбами деревья, ломая ветки и сокрушая кустарники. Испуганные лесные твари шарахались в стороны, колыхались кроны, в них испуганно вопили птицы.

Дорогу находил Даг, ему помогал Нефритовая Жаба, в диком лесу ориентировавшийся не хуже, чем в собственных карманах. Ивар бежал последним, то и дело оглядывался, проверял, нет ли за ними погони, но не видел и не чуял ничего опасного.

На дорогу выбрались к самому закату, когда солнце ушло из виду, и меж стволами начала сгущаться тьма. На дальнем берегу обнаружился костер, рядом с ним – Арнвид, Рёгнвальд и остальные, в ноздри ворвался одуряющий запах жареного мяса.

– Ничего себе! – прохрипел Ивар, пытаясь отыскать удравшее куда-то дыхание. – Неплохо устроились!

С него лил пот, остальные тоже дышали с хрипом, даже Шао Ху выглядел слегка утомленным.

– Я начертил сторожевые руны, – сообщил эриль, понявший возмущение конунга по-своему. – Ни одна собака… в смысле враждебная собака не подойдет незамеченной, так что переночуем спокойно.

– Ночевка отменяется, – сказал Ивар. – Поедим, и в путь, мы тут разворошили осиное гнездо.

Рёгнвальд досадливо крякнул, но спорить не стал, мясо сожрали в один миг, забрались в седла и двинулись через погрузившийся во мрак лес. Поплыли мимо колонны стволов, зашуршала под копытами листва, потянуло из глубин чащи сырыми, колдовскими запахами.

Нефритовая Жаба шагал уверенно, колокольчики на посохе негромко звякали.

Коням приходилось хуже, они ступали осторожно, порой долго выискивали, куда поставить ногу. То один, то другой викинг, сраженный сном, ронял голову на грудь, начинал клониться к гриве, затем вскидывался, принимался истошно озираться, рука падала на меч.

Взошла луна, серебристый свет превратил очертания нависающих сверху листьев в подобие черной вышивки на шелке. С севера надвинулся тяжелый ухающий звук, будто бежал некто огромный в хлопающих сапогах, затем над головами забили громадные крылья, пахнуло смрадом, на юг пронеслась громадная тень.

Ближе к утру сам Ивар задремал и едва не свалился с коня.

Вскоре осознал, что на востоке светлеет, и что различает очертания едущих впереди спутников.

– Пожалуй, можно остановиться, – даос оглянулся. – Поспать до восхода…

– Давай, – согласился Ивар.

Проследил, чтобы все расседлали коней, ведь тем тоже нужно отдохнуть. Дружинники попадали наземь, не все даже подложили под голову мешки, по лесу поплыл густой храп.

– Ты тоже ложись, – сказал конунгу Арнвид. – Я посторожу.

– Лучше послушай, что с нами было… – и Ивар рассказал о том, что произошло в храме.

– Явление из колодца? Хозяин Чистого Неба? – эриль поскреб лысину. – Что бы это значило?

– Вот и мы не знаем, – негромко сказал Нефритовая Жаба.

Они с Шао Ху сидели рядышком, один лысый, другой лохматый, подобно стогу сена, один в драном ало-золотом облачении, второй в аккуратном оранжевом, но при этом похожие, как братья.

– Можно вопросить руны, – предложил Арнвид.

– И обратиться к «Чжоусским переменам», – добавил хэшан.

– А я потревожу одного из небесных наставников, – сказал даос, – давно этого не делал, но тут особый случай.

Первым за дело взялся эриль – расстелил на земле чистый платок, со стуком посыпались на него костяшки, выточенные из моржового клыка. Почти все упали гладкой стороной вверх, осталось только две – прямая вертикальная черта, и палочка с загибом сверху.

Иса и Лагуз, Лед и Поток, вода замерзшая и вода обычная.

– Вода… много-много воды, – Арнвид ожесточенно дернул себя за бороду. – Если спрашивать про направление, то все понятно – запад, точнее – северо-запад, но в остальном неясно… Не возвращаться же нам в Йотунхейм?

Шао Ху принялся бросать три круглых монетки с квадратными отверстиями в центре и рисовать на земле линии. Когда начертил шесть штук, одну под другой, погрузился в размышления, и так надолго, что Ивар даже решил, что хэшан попросту заснул.

Но тот вздрогнул и сказал:

– Начальное Затруднение… Лошадь и повозка по отдельности… Через десять лет родит… Благоприятно путешествие… А если разбить на две, то Кань и Чжэнь, Вода и Гром, дракон и опять же движения на запад… Нелегко нам придется, и не люди встанут на нашем пути, а существа, подобные дракону.

– Эх, я попробую… – Нефритовая Жаба закряхтел, вытащил из мешочка на поясе две красных лепешки размером с ноготь и проглотил их.

Глаза его засветились, словно у кота, сам даос не подскочил даже, а подлетел, и принялся вращаться, время от времени, точно спохватываясь, трогая землю то одной ногой, то другой. Очень нежно и мягко зазвенели колокольчики на его посохе, замелькали алые и золотые полосы на халате.

Продолжалось это долго – в лесу светлело, начинали петь птицы, а Нефритовая Жаба все крутился и крутился.

– И сколько еще? – не выдержал, наконец, Арнвид.