Следующие два часа мы провели так же бездарно, как и предыдущие. Потянулись бесконечные разговоры о текущем положении обеих фирм, об общих тенденциях, складывающихся на рынке, об особенностях развития транспортного бизнеса в этом регионе, о политике и прочей дребедени, которой в обычной жизни я себе голову не забиваю. Но здесь пришлось играть выбранную роль, и никуда от нее не денешься. Под конец встречи я все чаще отвлекался от разговора и, пользуясь безнаказанностью, тревожил Алане колени, бедра и вообще все, до чего мог дотянуться. Когда и это пришлось прекратить (ибо она начала очень уж больно пинаться под столом), я решил, что пора заканчивать разговор и вообще закругляться. Для первого раза и так было сделано достаточно – контакт налажен, общий язык найден. Разговоры о слиянии пока заводить рано, нужно сначала войти в доверие к Максу, а главное – подготовить почву для заключения сделки именно на тех условиях, которые нам нужны. Предстоит еще много работы. А времени остается все меньше…

Что ж, отступать некуда. Ставки сделаны.

Я оставил грав на самом краю пустынной парковочной площадки. Дальше, пожалуй, лучше пройтись пешком – так будет проще отыскать нужное место.

В этот район меня занесло впервые, но я не понаслышке знаю подобного рода места. Они являются неотъемлемой частью любого крупного города землян – постыдной, всячески скрываемой, но неотъемлемой. Дома здесь изрядно обшарпаны; их стены в несколько слоев покрыты затейливыми граффити, состоящими в основном из непечатных слов и целых живописных полотен, чаще всего являющихся иллюстрациями все к тем же непечатным словам. Узкие улочки и проходы между домами завалены хламом; кое-где попадаются хижины, сооруженные из листов пластика, картона и прочих подручных материалов. Обитатели этих хижин копошатся неподалеку, у ближайшего мусороприемника, который служит им источником всех жизненных благ. И источником неиссякаемым, если судить по тому, что подобные бродяги умудряются годами существовать только за счет раскопок залежей мусора, причем не так уж и бедствуя, как кажется на первый взгляд. Хоть бродяги и занимают низшее звено в иерархии трущоб – после мелких воришек, наркодилеров, безработных, незаконных иммигрантов, проституток, подростков-беспризорников и прочего сброда, населяющего эти каменные джунгли, – они играют особую роль в жизни этого мира.

Уже темнеет, и на улице ни души. Я ускорил шаг, невольно сжимая в кармане рукоять парализатора. Ограбления, а порой и убийства, происходят здесь даже при свете дня, а уж в сумерки… В общем-то, большая часть местных обитателей ведет исключительно ночной образ жизни – как раз в силу специфики своих способов зарабатывания на жизнь. Способы эти, как правило, основываются на принципе «было ваше, стало наше», в самых разных вариациях исполнения. Какого черта Родригес выбрал для встречи именно этот район?! К тому же время назначил – чуть ли не полночь. Не то чтобы я боюсь… Ну ладно, боюсь. А кто бы не боялся?

Пробираюсь все дальше в трущобы, всматриваюсь в выплывающие из полутьмы вывески заведений самого низкого пошиба. Улицы постепенно становятся менее безлюдными, хотя я предпочел бы оставаться в гордом одиночестве. Пару раз навстречу попались группки подозрительного вида личностей, общаться с которыми мне совсем не хотелось, поэтому я вынужден был прибегнуть к помощи маскирующей голограммы. Еще пару раз пришлось побеседовать с местными жрицами любви. Девицы были весьма развязны и настойчивы, но явно пренебрегали самыми элементарными правилами гигиены. Так что не вызвали они у меня никаких желаний, кроме как избавиться от них поскорее.

После долгих блужданий я наконец-то отыскал нужное мне место. Заведение называется «У трех толстяков» и занимает первый этаж наполовину развалившегося здания, зияющего в верхних этажах квадратными пастями выбитых оконных стекол. Я добрую пару минут в нерешительности стоял у входа, прислушиваясь к шуму, доносящемуся изнутри. Затем, толкнув стилизованные под фильмы о Диком Западе дверцы, осторожно, как в холодную воду, ступил за порог…

И замер. Да-а… Я, конечно, ожидал чего-то подобного, но…

Обширное помещение, практически полностью занимающее первый этаж, уже битком набито посетителями. Характер самого заведения определить на первый взгляд сложно – тут и несколько барных стоек, и игральные автоматы, и обеденные столики, и пара рулеточных столов. В дальнем углу оборудован небольшой помост, подсвеченный разноцветными неонками. На нем под визгливую электронную музыку извиваются две нагие девицы, отсюда не видно – настоящие или голограмма. Потолок кажется низким из-за большой площади зала, и скудное освещение усиливает это впечатление, поэтому кажется, что попал в какую-то подземную каверну.

Но главное – это сами посетители. Таких колоритных персонажей вряд ли встретишь где-либо еще. Каждый будто только что сбежал из кабинета пси-коррекции ближайшей психбольницы, либо вообще вылез из витрины кунсткамеры. И все как один либо пьяны, либо накачаны наркотиками, либо от природы с головой не дружат. Наверное, это обязательное условие для посещения данного заведения, ибо человек, находящийся в здравом уме и твердой памяти, сюда не сунется.

И не надо на меня так коситься – я-то здесь по делу.

Я двинулся в глубь зала, держа парализатор наготове. Впрочем, такое ощущение, что моего появления здесь никто и не заметил. Во всяком случае, пока что я не приметил ни одного посетителя, хотя бы вскользь взглянувшего в мою сторону. Все слишком заняты своими делами: кто азартно просаживает деньги в рулетку; кто конвульсивно дергается под музыку, видимо, подразумевая под этими движениями танец; кто методично вливает в себя стакан за стаканом местную выпивку; кто поднимает себе настроение иными способами, не всегда доступными моему пониманию. В более укромных уголках можно заметить обнимающиеся и целующиеся парочки, причем кое-где процесс этот зашел так далеко, что я стыдливо отвожу глаза. В общем, вроде бы всем на всех наплевать. Но я не теряю бдительности, дабы не попасться никому под горячую руку.

Родригеса я заметил издалека – он выделяется среди местных, как пингвин среди страусов, ибо одет более или менее прилично и его прическа не шокирует своим видом и цветом. Хотя Родригес всегда выделяется из толпы, где бы ни находился. Как он умудряется сочетать это качество с профессией частного детектива – ума не приложу. Вот и сейчас – сидит себе у дальней стойки и с невозмутимым видом потягивает пиво из циклопических размеров кружки, будто все происходящее вокруг к нему никакого отношения не имеет и иметь не может. Меня увидел, только когда я подошел вплотную. Молча кивнул и снова уткнулся в кружку, макнув в пивную пену нос, похожий на древний индейский томагавк.

Я подсел рядом, огляделся. Здесь, пожалуй, самое тихое местечко во всем заведении. От общего гвалта, конечно, никуда не денешься, но хоть нет такой толчеи. За стойкой хозяйничает флегматичного вида толстяк с огромным фингалом под левым глазом. Может, один из троих, заявленных в названии? Тогда где остальные двое? Хотя, наверное, и одного достаточно – пары часов, проведенных здесь, наверняка хватит, чтобы в глазах начало троиться.