— Правда, миссис Чадли? А я-то думал, вы хотели мне сказать, где и когда видели в понедельник мистера Биллингтон-Смита.

— Если дадите договорить мне, инспектор, я как раз подхожу к этому. И поверьте, приди мне на ум, что Джеффри могут заподозрить, и в чем — в убийстве отца! — я бы при первой же возможности сообщила вам, что видела его. Однако к счастью, я слишком чистосердечна для таких мыслей и подобный оборот дела просто не пришел мне в голову.

— Прекрасно понимаю, — посочувствовал Хардинг. — И где же вы его видели?

— Видела идущим до тропинке через парк Мурсейла, неподалеку от озера. Я как раз возвращалась отсюда домой.

— Вы встретились с ним, миссис Чадли, или увидели его издали?

— Поскольку я была на дороге, инспектор, а он в парке, то вряд ли мы могли встретиться. Но если вы намекаете, что я ошиблась и видела не Джеффри, то заявляю, что зрение у меня не настолько уж испорчено!

— В какую сторону он шел, миссис Чадли?

— Домой, помню, я подумала, он опоздает к ленчу, леди Биллингтон-Смит всегда садится за ленч в час, а когда я увидела его, было примерно без десяти, ходьбы от нашего дома до Грейнджа полчаса, а я была дома в час, если не раньше. Значит, Джеффри мог добраться минут за двадцать, не раньше, поскольку там холм.

Хардинг достал из кармана карандаш и раскрыл блокнот.

— Понятно. Говорите, было без десяти час? Вы упомянули озеро, пространство довольно протяженное. А если поточнее, какое именно место?

— Хотите побывать там сами? Я, конечно, понимаю, доверяй, но проверяй, но я, как ни странно, не имею привычки кривить душой. Место это найти легко, там залив озера подходит к тропинке. Если угодно, могу вас проводить.

— Большое спасибо, не смею вас утруждать, — твердо ответил Хардинг.

Миссис Чадли взяла перчатки, сумочку и поднялась.

— В таком случае пойду-ка я домой. Джеффри, передай, пожалуйста, леди Биллингтон-Смит, мне очень жаль, что она не в состоянии меня принять. Всего доброго, инспектор!

Одарив его легким, сухим кивком, она пошла к выходу в сопровождении признательного Джеффри.

— Это просто счастье, что вы увидели меня, — изливался он ей у порога. — Из-за этой ссоры с отцом они меня подозревали, и, по-моему, в числе первых.

— Остается только сожалеть, что я пришла на выручку с таким опозданием, — ответила миссис Чадли, застегивая перчатки. — Будь я миссис Холлидей, то, несомненно, сообразила бы раньше. Ты, наверное, ужасно волновался.

— Честно говоря, да, — подтвердил Джеффри. — После того как Лола обошлась со мной так по-свински, я просто видеть ее не могу, но поскольку мы все еще под одной крышей, все сочли, что помолвка расторгнута для видимости.

— Так вы расторгли помолвку? — подняла брови миссис Чадли. — Понимаю, Джеффри, для тебя это большое потрясение, однако знаешь, мне кажется, мисс де Сильва тебе не пара. Я лично против нее ничего не имею, но эта девица производит впечатление совершенно бездушной и безнравственной особы, и я нисколько не удивлюсь, узнав, что она не отличается строгостью поведения.

— Насчет этого не знаю, — с легким сомнением сказал Джеффри, — но она совершенно разрушила мою веру в женщин.

— И неудивительно! — заявила миссис Чадли.

Проводив наконец свою спасительницу, Джеффри поспешил обратно на веранду, где сидели Дайна и Фэй. Френсис тоже восседал там в плетеном кресле.

— Слышали? — спросил Джеффри. — Миссис Чадли видела меня в понедельник, и теперь я вне всяких подозрений! Невероятное везение, правда?

— В высшей степени! — иронично согласился Френсис. — Дурачок, твоими передвижениями больше никто не интересуется. Все внимание теперь сосредоточено на моей недостойной персоне.

Фэй протянула руку пасынку.

— Джеффри, какая радость! Я знала, что ты на такое не способен, но все же алиби не помешает. А Френсис только что рассказал нам... нет, не могу повторить, это слишком отвратительно!

— Да, — протянул Френсис, — уж конечно, по головке меня не за что погладить. Правда скоро и так станет известна, так что могу посвятить в нее заранее. В понедельник я был здесь в половине двенадцатого, обуреваемый намерением извлечь из дядиного сейфа сто тридцать фунтов. И более того, извлек их.

— Что? — остолбенело уставился на него Джеффри. — Ты находился здесь в то утро? Значит...

— Не спеши, дорогой кузен. Я сказал, что был здесь в половине двенадцатого. Но вот доказать, что я убил дядю Артура, будет весьма затруднительно. Что меня действительно волнует, так это можете ли вы привлечь меня к суду за кражу, или я, как один из наследников, должен привлекать себя сам. Понимаешь?

— Ты, похоже, совершенно потерял совесть! — с отвращением произнесла вполголоса Фэй.

— Так и есть, — ответил Френсис, усаживаясь поудобнее. — Совершенно бессовестный.

Вопреки ожиданиям Незерсола Хардинг в тот день не стал проверять показаний капитана Биллингтон-Смита. Заниматься этим он предоставил своему подчиненному, считавшему, что они нуждаются в проверке. Сержант даже позволил себе удивиться тому, что инспектор не придал большого значения новым фактам, наводящим на мысль, что убийца генерала найден.

— А разве, — спросил Хардинг, — не наводили на нее другие факты?

— Пожалуй, да, — согласился Незерсол. — Так вы подозреваете капитана не больше, чем остальных?

— Откровенно говоря, да, — ответил инспектор. — Гест, Холлидей и Френсис Биллингтон-Смит, сдается мне, в равных условиях. Все трое под сильным подозрением. У каждого был мотив, чуть посильнее или послабее, и, пожалуй, все способны в равной мере на убийство. Признание капитана не снимает подозрений с двух остальных; просто дополняет еще на одну персону список лиц, которые могли убить сэра Артура. Но вот самая важная нить, которой мы располагаем, этот загадочный листок с надписью, похоже, не имеет к ним никакого отношения. Я убежден, сержант, что если выяснить, кого касается эта оборванная надпись, то дело можно считать завершенным.

Сержант потер подбородок.

— Вы придаете очень большое значение этой надписи, сэр.

— Да, из-за отсутствия других нитей. Оценивая улики против главных подозреваемых, я всякий раз сталкивался с чем-нибудь необъяснимым. В случае с Холлидеем — почему в корзине поверх чека оказались бумаги? В случае с Гестом, который пошел бы на убийство обдуманно и хладнокровно, способ его совершения кажется невероятным. В случае с Френсисом — если он находился здесь в половине двенадцатого, то почему оставался до конца ссоры Холлидея с сэром Артуром? Зачем ему было убивать дядю, если деньги он уже украл?

— Стало быть, — неторопливо рассудил сержант, — вы считаете, что мы идем по совершенно ложному следу?

— Бесспорных улик у нас нет, — сказал Хардинг. — Меня не покидает чувство, что я нечто упустил, и уверенность, что это связано с той надписью, крепла по мере того, как я выслушивал показания.