Я зашел в закрытую часть офиса, где располагались кухня, помещение для персонала и кабинет доктора Танг. Доктор Танг и доктор Ву вели оживленный разговор, вглядываясь в монитор. На экране были кадры с пандой и ее шестинедельным детенышем, снятые камерой CCTV, размещенной в отдельном дальнем вольере в нескольких сотнях метрах отсюда. Детеныши панды рождаются весом всего 150 г, розовые и безволосые, напоминая, скорее, крошечных поросят, чем больших панд.

Но сейчас, в шесть недель, у малыша был характерный черно-белый окрас, и весил он около полутора килограмм.

Я приехал в зоопарк, возбужденный перспективой познакомиться и поработать с большими пандами в непосредственной близости. Оказалось, что у них живет месячная панда. Это была впервые рожденная в зоопарке панда за последние пять лет. Можете представить себе мои чувства. Его мать была очень внимательна и заботлива, проводила большую часть дня, крепко прижав малыша к груди. Взрослая самка весит около 90 килограмм. И разница в размерах была столь велика, что малыша часто было вообще не видно, его закрывали лапы матери. Я неотрывно смотрел на экран, и если бы не знал наверняка, то явно запаниковал бы, позвав доктора Танг, из-за того что детеныш пропал или не двигается. Но потом неожиданно на поверхности возникала крошечная мордочка: малыш извивался, пытаясь высвободиться из объятий матери, чтобы исследовать соломенную подстилку. Она уступала ему на несколько секунд, а потом безо всяких усилий тянулась вперед и подхватывала свой маленький ценный груз, прижимая его к себе.

Было так интересно наблюдать пример живого проявления материнского инстинкта, разыгрывающийся прямо на глазах. Единственное время, когда мамочка оставляла своего малыша, было время кормления – в вольер три раза в день приносили бамбук. Тогда она вылезала из своего гнезда, аккуратно укладывала детеныша на соломенную подстилку мордочкой вниз, а потом уже переключала внимание на процесс восполнения суточных запасов еды, составляющих 40 килограмм корма. В это время появлялась возможность хорошенько рассмотреть малыша, беспомощно барахтающегося в соломе и исследующего то, что на данный момент составляло границы его мира. Малыш, играющий на своем коврике, – картина, до боли знакомая любому родителю, трогательная и забавная.

С момента рождения малыша доктор Танг и его команда установили ночное дежурство, ночуя прямо в офисе. Каждые два часа в течение ночи следовало вставать и записывать поведение матери и детеныша, а также внимательно отслеживать развитие и состояние здоровья последнего. Прошлой ночью дежурил доктор Танг.

С самого раннего утра он начал беспокоиться из-за периодически возникавшего у малыша ночного кашля. Его тревожило, что это могло быть началом легочной инфекции или даже пневмонии. Когда я вошел, доктор Танг и доктор Ву обсуждали вопрос, насколько серьезен кашель на данном этапе, было ли это достаточным основанием забрать его у матери осмотреть. Когда я понял суть вопроса, то присоединился к ним, внимательно вглядываясь в монитор. Кашель был, вне всяких сомнений, – отчетливое несильное сухое покашливание. И тут включились мои профессиональные инстинкты. Я слышал тысячи разных видов кашля у самых разных животных. На данной стадии у малыша, похоже, был сухой, «непродуктивный» кашель, что делало пневмонию маловероятной, но это вовсе не означало, что он не будет прогрессировать. К тому же малыш был очень живым и вел себя нормально для беспомощного, только начинающего ползать детеныша. Так что возникала дилемма: должны ли мы заняться им сейчас, когда малыш находится пока еще в хорошем состоянии, или это вызовет нежелательный стресс? С другой стороны, можно просто подождать и понаблюдать, но тогда есть риск, что болезнь разовьется, и малыш будет тяжело больным. Передо мной же стояла немного другая дилемма: я, конечно же, желал малышу только самого лучшего, но кто бы не ухватился за возможность подержать, осмотреть и полечить шестинедельного детеныша панды?

После того как меня с помощью моего переводчика вкратце ввели в суть проблемы, доктор Ву и доктор Танг воспринимали меня теперь как коллегу и как равного. Они интересовались моим мнением, основанным на опыте работы с другими животными, которых лечил от пневмонии и бронхита. Я напряженно размышлял, стараясь не позволить своим личным желаниям заглушить профессиональное суждение. Как бы я поступил, будь это теленок или ягненок? Ответ был однозначным – только осмотр. Пока не измерим ему температуру и не прослушаем грудную клетку, мы на самом деле можем только гадать. Я спросил, насколько болезненным может быть разлучение матери с детенышем, и не воспользоваться ли нам в этом случае временем кормежки матери.

Мы решили, что со стрессом животных можно справиться и минимизировать его. С того дня, как родился малыш, его мать кормил один и тот же смотритель. Если он будет кормить ее во внешней части загона, то она оставит своего малыша на несколько минут, сделав выбор в пользу завтрака. И тогда можно было бы закрыть дверь между двумя частями вольера, а малыша переместить за угол, а затем и вне поля ее зрения, туда, где мы бы его ждали. Нам было важно остаться незамеченными его матерью, так как слишком большое количество странных людей вызовет у нее подозрение и заставит, таким образом, нервничать и ее, и малыша. Находясь вне поля зрения матери, мы сможем спокойно осмотреть его, а потом вернуть обратно в вольер. Итак, было решено: мы осмотрим шестинедельного детеныша панды. Внешне я старался держаться с профессиональным хладнокровием, но внутри прыгал, как ребенок, ликующий в предвкушении покупки сладостей.

После того как решение было принято, в офисе развилась активная деятельность. Доктор Ву связался по рации со смотрителем, ответственным за мать и детеныша. На протяжении последних шести недель они были его единственной обязанностью. Такое решение было принято с целью избежать риска случайной передачи какой-либо болезни от других панд малышу, иммунная система которого была еще в зачаточном состоянии. Сейчас он был полностью зависим от материнского молока. Руководствуясь вопросом биобезопасности, доктор Ву поинтересовался, надел ли я сегодня утром чистую одежду или я носил ее в те дни, когда работал с пандами. К счастью, моя одежда была чистая, я пока еще не успел войти в контакт с другими животными. Этот вопрос тут же возродил в моей памяти эпизод из прошлого: моя бабушка заставляла меня раздеваться до трусов каждую ночь, когда я вызывался помочь ей принимать ягнят у котившихся овец. Тогда я был первокурсником ветеринарной школы. Думаю, для таких случаев в зоопарке наверняка имелся какой-нибудь одноразовый костюм, и меня бы точно не оставили в одном белье!

Двадцать минут спустя мы уже двигались по открытой для публики территории к старому кирпичному зданию, которое незнающие люди безо всяких сомнений посчитали бы бесхозным и нежилым. Доктор Ву отпер внешние ворота. Когда мы подошли, смотритель открыл нам дверь и начал что-то шепотом рьяно объяснять доктору Танг. Только когда тот сделал паузу, чтобы перевести дыхание, доктор Танг смог представить мою переводчицу Йерсину и меня, дополнительных членов команды. Тот коротко поприветствовал нас, а потом продолжил. Доктор Ву, закрыв внешние ворота, теперь присоединился к нам, и между ними тремя завязался оживленный разговор. Тот напор, с которым они вели обсуждение, наталкивал на мысль о какой-то случившейся недавно катастрофе. Но как объяснила мне Йерсина, они просто спорили, куда лучше положить побеги бамбука для матери во внешней части вольера. Вот еще одно культурное различие: я не видел никакой связи между энергичностью дискуссии и ее важностью.