Двое людей. Один выходной. Сколько любви в таком небольшом пространстве.

Мы снова ушли в тепло дома. Выцветшая краска, старое дерево, уютная кухня, скопившиеся за долгое время безделушки за стеклами буфета. Внезапно мне стало как-то неловко находиться здесь, в этом обжитом, домашнем месте, похожем на то, которое могло бы быть нашим домом.

– Схожу в душ, – сказала я.

– А я поеду куплю что-нибудь поесть, – ответил Трой. – Пожелания? Тебе что-нибудь нужно?

– Только это. – Я взяла его лицо в ладони и поцеловала.

Когда я отступила, он не открыл глаз.

– Черт. Когда ты так делаешь, я обо всем забываю, – сказал он. – А…

– Ужин, – рассмеялась я.

– Точно, – он взял ключи.

– Трой! – закричала я ему вслед.

– Да?

Мы были тут только вдвоем, но я подбежала к нему и прошептала на ухо:

– Мне нужна смена белья.

Он рассмеялся:

– Надеюсь, тебе подойдет самое простое, потому что все шикарные магазины уже закрыты.

– Да мне хоть бабушкины панталоны.

– А знаешь, что еще лучше? – Он обхватил меня сзади. – Никакого белья, только эта попа в голом виде.

– Иди уже, – смеясь, я вытолкала его за дверь. – Ой, да, мне еще нужна зубная щетка. И расческа. А в ванной есть туалетная бумага? Трой? Трой!

Но он уже вскочил в машину, не дожидаясь конца моего списка. Улыбаясь, я закрыла дверь.

Вытащила из сумки телефон и, сделав глубокий вдох, набрала Хафиза.

– Алло, – ответил он.

Пожалуйста, не спрашивай, где я.

Пожалуйста, не спрашивай, что я делаю.

Он и не спросил.

– Только что говорил с детьми, – сказал он. – Наташа делает уроки, а Заин…

– Заин наверняка целый день смотрел телевизор.

– Вообще-то, он играет в «Бинго» с Мааман и ее друзьями. И выигрывает.

Мы немного поговорили. С моей семьей все в порядке. Мир не распался на части. Мне только надо собрать его обратно в одно место.

Когда Трой вернулся, я уже сняла парик, приняла душ и сидела, завернувшись в полотенце.

– У меня нет пижамы, – сказала я, когда он вошел.

– И ты говоришь это не в рамках плана соблазнения? Ты не собиралась встретить меня в таком виде?

– Не-а.

– Поздно, – сказал он, бросая сумки и пинком захлопывая дверь.

Мы покатились по большому лоскутному ковру. Он прижал мои руки к полу за головой и смеялся, пока я брыкалась, вертелась и пыталась вырваться. Так продолжалось довольно долго.

– Ну хватит. – Он поцеловал меня, очень эффективно обездвижив. – Тебе надо поесть, если ты собираешься продолжать в том же духе.

Он вынул из пакета две свечи и бутылку вина, а потом передал его мне.

– Что там? – спросила я.

Оглянувшись по сторонам, он прошептал мне на ухо:

– Трусы.

Я рассмеялась.

– А что же мне делать с пижамой?

Он достал из сумки чистую майку.

– На тебе она смотрится лучше, чем на мне.

Мы ужинали прямо на ковре, таская еду из коробок с курицей «Кунг Пао», уткой по-пекински, мяса с брокколи и жареной лапшой.

– Вот так. – Он взял палочками немножко риса и показал мне, как это делается.

– Вот так? – поймала я палочками его за нос.

– Ты не хочешь вина? – спросил он, когда мы перестали дурачиться. – В этом месте делают чудесный айс-вайн.

– Я не пью.

– Я знаю, но подумал, может, ты попробуешь? Хорошо, что я не включил этот пункт в свой план соблазнения. – Он налил себе бокал.

– Да? И какой же у тебя был план?

– Эй, ну я же купил тебе целую упаковку трусов. Все знают, что это признак высокого уровня нежности.

– Не вешай мне лапшу на уши, – засмеялась я, вылавливая из коробочки остатки лапши. Потом потянулась и зевнула.

– Иди ложись, а я пока уберу тут. – Он задул свечи и начал собирать остатки с ковра.

– Точно?

– Ну… Я надеялся, что это может повысить уровень нежности.

– Ты просто кошмар, – сказала я. Я люблю тебя.

Я крепко-крепко обняла его и пошла чистить зубы. Я страшно устала, но никогда не чувствовала себя более живой. Мои щеки пылали, и все во мне пело, звенело и вибрировало.

Я легла в постель, наслаждаясь запахом свежевыглаженных простыней. И тут до меня дошло. Я собиралась провести с Троем всю ночь. Никаких взглядов украдкой на часы. Никакой спешки, чтобы забрать детей или успеть на работу. Сердце забилось при мысли, что мы проведем в этой постели многие часы.

Я прислушивалась к звукам льющейся в душе воды, к тому, как он сплевывал в раковину, когда чистил зубы. И эти простые, обычные, ежедневные звуки казались мне интимными до невозможности.

– Ау, – он скользнул в постель.

Я улыбнулась, стараясь не засыпать. Мне не хотелось упустить ни минуты.

– Закрывай глаза. – Он поцеловал их. – Спи. – Его пальцы гладили мою бровь, туда-сюда. – Пусть все пройдет. – Он отвел с моего лица прядь волос.

Я чувствовала, что уплываю.

– Как, никаких нежностей? – пробормотала я.

– А это, по-твоему, что? Да это нежность седьмого уровня, – его голос начал затихать.

Его объятия – самое лучшее место в целом мире.

6 августа 2000 года (1)

Сквозь выцветшие белые ставни начали пробиваться первые лучи рассвета. Я не сразу поняла, где я. Рука Троя лежала у меня на талии, наши ноги сплелись под простынями.

На его лицо падал мягкий утренний свет, который постепенно становился все ярче. С закрытыми глазами и расслабленными лицевыми мышцами он походил на ангела. Ангела с утренней щетиной. Может, мне просто так казалось, потому что я смотрела на Троя через призму своего сердца, а на его лицо падал отсвет восходящего солнца. Мой взгляд скользил по линии его губ, по невыносимо густым ресницам, по пряди волос, упавшей на темный изгиб бровей. Я смежила веки, стараясь сохранить эти минуты, этот его портрет, в тайных архивах своего сердца.

Я провела пальцем по деревянным бусинам у него на шее, пробежала по колючей проволоке тату вокруг бицепса. Он шевельнулся и открыл сонные глаза.

– Привет.

– Привет, – улыбнулась я. Как мне понравился его утренний голос, низкий и хриплый!

Мы смотрели друг на друга, отчасти с интересом, отчасти с недоверием, лежа рядом на одинаковых подушках, впитывая утреннее дыхание друг друга и, как ни странно, наслаждаясь им. Мои губы скользнули по его губам, и я втянула в рот его нижнюю губу.