– Стоять, это полиция! – вскинув рефлекторно выхваченное табельное, остановил Рик следующий шаг летящего на них амбала, но тот замер всего на миг, чтобы успеть оскалиться.

Сто секунд. Тик-так. Сдавленный стон у самых ног и запах её крови, терпко-горький, давяще-ослепительный. Нет времени, совсем нет, устранить угрозу – и убираться к чёртовой матери.

– Я прям обосрался, – гоготнул амбал, переводя пистолет на Рика, но у того муштра явно была чётче – всё по протоколу. Вся жизнь. И никаких эмоций, стреляя чётко в лодыжку ублюдка, как следует, выверенным предупредительным. Почти не целясь. Слыша, как орут и рыдают насмерть перепуганные люди с мешками на головах, как рычат на них рабочие, пытаясь утихомирить паникующую биомассу. И как с болезненным воплем упал на землю амбал, роняя пистолет и сыпля отборными ругательствами.

Девяносто. Он слишком, мать его, медленный! Пять лет гражданской жизни расслабили, но не лишили навыков. Каждое следующее движение лишь на голом рефлексе, чувствуя долбящее в затылок тиканье секундомера. Тёмная лужа под Лорой растекалась ужасающе стремительно, и думать о том, что именно повредила пуля, Рик не собирался. Он вообще не думал. Она стонала со сжатыми зубами, впиваясь ногтями в грязный бетон, и как-то беспорядочно, полубезумно мотала головой, будто пыталась что-то отрицать, выкинуть из сознания. До этого тоже нет дела. Потому что шестьдесят. Стремительным жестом расстегнул и вытянул из брюк ремень, склоняясь над трясущимся телом этой чокнутой, выскочившей под пули. Порванная куртка тоже в крови, хоть и не так сильно, как пропитавшиеся алым штаны.

Лора слабо дёрнулась, словно собиралась отстраниться, но Рик привык не замечать сопротивления тел людей, сознание которых туманит боль. С чуть большей, чем нужно, силой затянул ремень высоко на её бедре, пережимая «сразу весь стояк», не разбираясь в сути раны. Спасатель – это сантехник, а отец учил разбираться с протечками всех сортов. Сорок. В плечи задолбили кулаки Лоры с зажатым в правом револьвером, а для него имел значение только таймер и диаметр лужи под ней. Метр – это литр потери. И это может быть перебитая артерия, а значит, он всё делал правильно. Как учил отец.

– Не трогай меня! – панически завопила Лора, трясясь всё сильней, как в накатывающем истеричном припадке. Физика или психика – сейчас плевать. Просто не слушать, отключить и действовать. Подхватить на руки, чувствуя, как с наложенным вовремя жгутом увеличивались её шансы выжить, и как щелчком затихал таймер. Рик наконец-то поднял взгляд на раненного амбала, который валялся впереди, зажимая лодыжку, и орал на весь терминал:

– Том, ебать твою мать, держи их!

Из минивэна выскочил ещё один бугай, смуглый, с перекошенным совершенно ненормальной улыбочкой лицом. Дожидаться, пока тот пересечёт причал и бросится за ними, Рик не стал. Поудобней перехватив снова громко застонавшую Лору, он кинулся в лабиринт контейнеров и слабо освещённых коридоров. В шею холодом ткнулось дуло револьвера, нисколько не испугав: он знал, что патронов было всего пять. Наверное, бьющейся в ледяном припадке, хрипящей от боли безумной гадалке просто нужно было хоть какое-то чувство контроля. Она не казалась тяжёлой, сейчас Рик всё равно настолько отдался рефлексам и выучке, что собственные реакции вычистило напрочь. Даже дыхание не сбивалось, когда искал глазами новый поворот к спасительной дыре в заборе.

Рука, поддерживающая женские ноги, скользила от пропитавшей брюки крови. Снова лихорадочный сухой подсчёт: если намокла половина одежды, это точно или вена, или артерия. Добраться бы до машины… Аптечка. Укол. Повязка. И тогда он сможет довезти её живой до врача.

– Пусти, – глухо просипела Лора, сильней вдавливая в его шею револьвер. Даже смотреть на её лицо было некогда, да и бессмысленно в темноте.

– Молчи. Рану прижми. Больше пользы, – тяжёлыми вдохами из-за быстрого бега, но всё же прорвавшимся приказным тоном. Давление железа на ярёмную вену чуть ослабло, правда, трясущаяся рука просто скользнула вниз. И как она вообще не потеряла револьвер.

Через раскуроченную проволоку Рик пролезал, уже слыша, как воют где-то у ворот псы, чующие кровь. Чёрную в темноте Толлерорт дорожку от причала, по которой можно пройти, как по хлебным крошкам. Вся надежда только на то, что ублюдков займёт выпущенная в лодыжку пуля, что цолл не выйдут за пределы охраняемой территории. Вчера не вышли. Насыщенный железистый запах уже превращался в знакомый до тошноты вкус, капало с собственных пальцев. Срочно. Затянуть.

Он уже бежал по траве к парковке, когда тельце в руках начало наливаться тяжестью, обмякать. Позволив себе короткий взгляд, под светом первого фонаря Рик увидел неестественно синие губы и испарину на смуглой коже, первые признаки геморрагического шока. Льдом кольнуло у самого успешно выключенного рубильника: сейчас ей нужен не его страх, не этот ужас понимания, как близко она может быть к краю. А только действия, только его навыки.

Машина. Наконец-то. Впервые пожалел, что «Лоуренс» открывался исключительно ключом, пришлось бережно положить Лору на асфальт. Громкий щелчок пальцами у её носа, заставив открыть шире явно слипающиеся глаза.

– Не отключайся. Слышишь меня? Кивни, если да, – сам удивился, сколько понадобилось усилий, чтобы команды были чёткие, не выдавая, как голос хотел сорваться.

Как ему на самом деле страшно, что сейчас она уснёт и не проснётся.

– Они тут. Они рядом, – прошелестела она одними губами, пока Рик рывком отпирал машину, нещадно заляпывая ручку кровью. Вскинул голову на огни терминала и не увидел сигналов тревоги.

– Они не бегут за нами, иначе бы уже догнали. Видимо, заняты, успокаивая рабов и перематывая ногу того урода, – этот короткий вывод дал чуть-чуть больше воздуха сжатым лёгким. У них есть минуты, и их нужно использовать по максимуму. Выхвачена из бардачка аптечка, совсем нестандартный набор, включающий прописанные для его лопатки ампулы обезболивающего.

– Нет! – тонко проскулила Лора, замотав головой и собирая волосами грязь с парковки. – Нет, нет! Они тут! Они ждут меня…

Зажмурившись, она громко всхлипнула, застучала рукоятью револьвера по асфальту. Тук. Тук. Звуки какого-то пугающего безумия, отдавшие в его затылок. Упав перед ней на колени и раскрыв аптечку, Рик наконец смог взглянуть на её ногу. Мокрая одежда мешала, пришлось взять хирургические ножницы и подцепить край разорванной ткани.

– Не-е-е-т! – вдруг отчаянно дёрнулась Лора, пытаясь отползти, подтягиваясь на одних трясущихся руках, и Рик резким, рефлекторным жестом прижал её к асфальту.

– Лежи смирно! – треск, разрезая штаны вокруг раны, отозвался душераздирающим криком на всю парковку, криком абсолютной тьмы её широко раскрытых глаз:

– Не трогайте меня! Не смейте меня трогать! – вскинув руку, Лора пустым невидящим взглядом смотрела в ночное небо и щёлкала спуск срывающимися пальцами, разрезая тьму щелчками пустого барабана. – Отпустите меня!

Здоровая нога елозила, будто пытаясь пнуть. Рик едва не зарычал: нет времени на всё это, когда она вот-вот истечёт кровью! Сила рук не подвела, её хватило, чтобы открыть взгляду рану, быстро залить хлоргексамедом из аптечки. В висках стучало – трепыхания Лоры и её сиплые крики мешали, усиливали кровотечение. Жгут – это хорошо, но такой грубый, наспех замотанный – ненадолго. Если и впрямь задета артерия.