Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что «не надо»?
— Прятаться.
Джорджи нахмурилась и прошла к книжной полке, рассеянно провела пальцем по корешкам. Ей свойственно успокаиваться, прикасаясь к окружающим предметам, словно между ними имелась некая связь. Натан узнал сию привычку, и сердце болезненно заныло.
Что он думал о ней? Джорджи не тот человек, который будет сочинять план, подобный тому, что родился в его воспаленном воображении. Натан глупил.
Но он должен услышать ответ из ее уст. Только тогда он поймет, можно ей верить или нет.
— Ты планировала это с самого начала?
Что у него с голосом? Он звучал строго, как у отца. Натан произнес вопрос настолько четко, что даже сам изумился.
Джорджи напрягла плечи.
— Что планировала? Стать твоей любовницей? — На последнем вопросе она повернулась к нему лицом.
Он говорил не совсем об этом. Не получалось пересилить себя, дабы задать настоящий вопрос. Да и ни к чему. Джорджи вонзилась в него острым, чуть изумленным взглядом.
— Ясно. По-твоему, я нарочно позвала Лили, чтобы она кричала о том, что ты меня обесчестил?
— Да, — прошептал он.
Тут же захотелось взять слова обратно. Но уже слишком поздно.
Джорджи вперилась взором в Натана, в любимого мужчину. Он правда так про нее думал?
Вспомнились слова Лили: «…он никогда не будет тебя уважать». Слишком поздно она осознала, что подруга права. Она-то считала, что дарила Натану нечто бесценное, то, что нельзя купить или обменять, уникальный подарок. Но, как оказалось, он считал Джорджи дешевкой, продавшейся за платья и побрякушки… Теперь же Натана интересовало, окажется она дороже, чем он воображал, или нет.
Джорджи видела потрясение у него на лице, когда Лили сказала: «Вы ее обесчестили». Он разозлился, словно очутился там, куда не хотел попадать. Натан знал, что скоро вернется ее брат, знал, что ее брат претендует на графство (возможно, необоснованно). Он наверняка задумался о том, станет ли их интрижка достоянием гласности и как ее брат отнесется к сей эскападе. До сего дня Натан видел в ней женщину, с коей хотел делить ложе. Ныне он видел в ней женщину с претензией на благородство и недовольством в его адрес.
— Ответ на твой вопрос — нет. — Говорила она медленно и тихо, через силу сохраняла спокойствие. — Когда я впервые сюда пришла, спать с тобой я не планировала. Я понятия не имела, что Лили скажет то, что она сказала. Опасность тебе не грозит. Я ни в чем тебя не виню, не требую компенсации. Я изначально об этом говорила. То, что я сделала, я сделала добровольно. Сдуру, но добровольно. — Она помолчала. — Надеюсь, это тебя успокоит.
Она говорила как спесивая служанка. Тон уважительный, но с оттенком презрения.
Джорджи поджала губы и осознала, что непроизвольно сцепила руки за спиной. Она трепетала от злобного удовольствия при виде того, сколь Натану неловко, и не смогла удержаться от поклона.
— С вашего позволения…
— Хватит, Джорджи. Перестань так разговаривать. Это не ты.
Слова произвели эффект красной тряпки. Джорджи отринула притворную покорность и выпрямилась.
— Да ты что? А кто же я? Что ты обо мне знаешь?
Натан молчал, сжал руки в кулаки, черные как ночь глаза намекали на вихрь мыслей, кои он не мог или не хотел высказать вслух.
— Скажи, что я ошибаюсь, — бросила она. — Скажи, что я неверно истолковала твои слова. Скажи, что ты не паникуешь из-за того, что я попрошу о том, чего ты не хочешь делать.
Джорджи надеялась, что он заговорит, но он молчал, да и взгляд не изменился. Он не сводил с нее томных темных глаз. В сей миг, когда он совсем не походил на дворянина, он был прекрасен, как сказочный принц.
— Ты не можешь, — изрекла она, прервав затянувшееся молчание. — Видишь? Ты совсем меня не знаешь.
— Прости, я не верю, что ты… — он покачал головой, — это было секундное сомнение, Джорджи, вот и все.
Секундное сомнение. Потрясающе. Он считал, что это достаточное… что? Извинение? Оправдание? Он стоял и взирал на нее обеспокоенными глазами. Как перекрученная часовая пружина, он не поддавался. Только что он признал, что ошибся, но сгорбленные плечи и воинственная поза говорили об обратном.
— Секундное сомнение, — повторила она.
— Да! Взгляни на все моими глазами: приходит твоя подруга (та самая подруга, которая нас познакомила) и вдруг заявляет о том, что я тебя обесчестил! Само собой, у меня возникли подозрения. Мужчина слышит это слово и думает…
— О браке? Теперь понятно, почему ты в ужасе.
— Я не… господи, Джорджи, прекрати так на меня смотреть!
— Как?
— Будто я тебя… предал!
— А ты и предал, — засмеялась она.
— Что? Не говори ерунды! Ты раздуваешь из мухи слона!
— Я так считаю. Мне казалось, ты меня понимаешь. Мне казалось, между нами что-то есть. Боже мой, я отдалась тебе, потому что… потому что люблю тебя!
Натан побледнел и выпучил глаза. Злость и огорчение затмевали беспокойство, однако она знала, что позже пожалеет.
— Джорджи, прошу тебя…
Натан шагнул к ней, а она отступила.
— Мне казалось, ты меня понимаешь, — произнесла она дрожащим голосом. — Но теперь я понимаю, что во мне тебя привлекала только новизна.
— Это нечестно…
— Я ухожу.
Джорджи нащупала дверную ручку, повернула ее и потянула дверь на себя. Она выскочила в коридор, размахивая юбками, а Натан бросился за ней.
— Джорджи, стой! О чем ты? Ты никуда не уйдешь. Я не позволю тебе попасть в опасность.
— Тебе меня не остановить, — процедила она.
Она перескакивала через ступень, не обращая внимания на тонкие шелковые юбки.
— Еще как остановить!
Джорджи пихнула дверь и нырнула в опочивальню, взглянула на Натана, стоявшего в дверном проеме.
— Не тревожься. Из-за тебя я не подвергну себя опасности. Ты того не стоишь. Но как только мой брат вернется в Лондон, я покину этот дом.
— Ему нельзя доверять твою безопасность. Он не сумеет тебя уберечь. А я сумею.
— Зато Гарри на меня не плевать.
— Мне тоже на тебя не плевать!
В ответ она захлопнула дверь у него перед носом и повернула ключ.
— Джорджи! — кричал он. — Впусти меня!
Натан молотил по двери, снова и снова выкрикивал ее имя, умолял его впустить. Она не обращала внимания. Несколько минут он стучал и умолял, а потом смолк, но Джорджи все равно чувствовала, что он стоит за дверью.
А затем она ощутила момент, когда он сдался.
