— Понимаю, — усмехнулся Барлетт-Бейлесс, чем ещё больше смутил Дениза.

— Каждый морской пехотинец, кем бы он ни был по должности, обязан уметь драться! Мы выполняем специальные операции, иногда без всякого обеспечения и поддержки, и потому на счету каждый человек.

— Оставим это! — безразлично отмахнулся «иезуит». — Мне интереснее тема Иисуса Христа, живущего на горе Сатве. Как я понял, вы положительно относитесь к такой версии?

— Безусловно, сэр.

— Я посмотрел ваше личное дело, Дениз, — он кивнул на компьютер. — После операции «Буря в пустыне» вы обращались за помощью к врачу-психиатру. С чем это связано?

— Это был штатный профилактический осмотр. В основном, тестирование и положенная после операции реабилитация.

— Сейчас вы не испытываете потребности повторить… профилактику? Тем более, что получили ранение головы?

— Я чувствую себя отлично, сэр!

— И всё-таки, Дениз, вам придётся поехать в Штаты и пройти курс реабилитации.

— В другой раз я сделал бы это с удовольствием, сэр, — отчеканил Джейсон. — Но сейчас не могу, поскольку мой батальон находится здесь, в Боснии, и я обязан быть со своими парнями.

— Это ваш основной довод?

— Не совсем… События последнего времени, связанные с охраняемой зоной, не дают мне право оставить всё и ехать. Я привык доводить всякое дело до конца. К тому же мне следует получить свои долги с русских.

— И разгадать тайны горы Сатвы? — в тон ему спросил «иезуит».

— Да, сэр, и это немаловажно. Вы сказали, что я человек мыслящий и способен к анализу.

— Мой совет — не суйте нос в эти дела, — будто бы добродушно проговорил он. — Вам было поручено охранять зону, но вы отвлеклись от своей службы и не выполнили задачи. На первый раз я вам прощаю, но вы обязаны выполнить мои рекомендации.

— Кажется, я догадываюсь в чём дело, сэр. Таким образом вы отстраняете меня от службы? Потому что во мне есть русская кровь?

— Напротив, мне нравится, что в вашем роду были славяне, — рассмеялся Барлетт-Бейлесс. — И только потому выбор пал на вас, когда встал вопрос, кому поручить охрану зоны. Но вы слегка переволновались, увлеклись мистикой, а это вредно для молодого организма.

— Что вы считаете мистикой, сэр?

— Историю Христа, живущего на горе Сатве! Вы же поверили?.. Отвечайте, Дениз! Поверили?

Джейсон стиснул зубы и явственно увидел перед глазами медленно качающийся маятник старинных часов…

Согласно предписанию он обязан был вылететь в США в тот же день на попутном грузовом транспорте американской военной авиации. Самолёт отправлялся в двадцать один час, поэтому оставалось время, чтобы собрать личные вещи и попрощаться с батальоном. Он был уверен, что отстранён от командования под благовидным предлогом и вряд ли сюда вернётся. Он не мог отвечать за исчезнувших при странных обстоятельствах или сошедших с ума пехотинцев и за упавшие в зоне вертолёты, однако вина за нападение русских на жилой городок и захват учёных висела на нём, и её бы с лихвой хватило, чтобы уволить Дениза из армии или вообще отдать под суд — всё зависело от степени важности и секретности выполнявшейся задачи. А исходя из того, что в Боснии работали спецслужбы национальной безопасности, прикрываясь документами Гражданской полиции ООН и ФБР, дело относилось к сфере государственных интересов США, курируемых самим президентом. Однако Джейсон оставался в некоторой растерянности, так как вместо сурового наказания он получил что-то вроде поощрительного отдыха: назвать иначе центр реабилитации ВМС было нельзя. Его не покидало ощущение готовящегося удара, ожидать который следует в любой момент.

Вернувшись к себе, Дениз побросал вещи в две дорожные сумки. Неожиданно он понял, что никого не хочет видеть, и даже мысль о предстоящем прощании вызывает в нём глухое, тихое раздражение, ведь придётся объяснять офицерам, куда и почему он уезжает. Они считали своего командира удачливым человеком, особенно после внезапного повышения в звании, и вряд ли поверят, что Джейсон едет лечить нервы по рекомендации Барлетта-Бейлесса. После неудачной потасовки с русскими десантниками в батальоне вынашивались планы мести. Прощаться с подчинёнными и оставлять их в такое время — душа не выдержит. Лучше уехать внезапно и тихо, как и советовал «иезуит», тем более, Дениз был освобождён от процедуры передачи батальона новому командиру.

И всё-таки он послал сержанта Макнила за Густавом Кальтом: причина веская, следовало сменить повязку на голове, сделать её маленькой и аккуратной, чтобы умещалась под пилотку. Это позорное ранение никак не давало покоя, и ещё надо было придумать правдоподобную историю — не рассказывать же, как заморенный русский десантник врезал по голове малой сапёрной лопаткой.

Макнил явился через четверть часа и доложил, что медика в расположении батальона нет и никто не знает, где он находится.

— Почему никто не знает, где он находится? — чуть ли не взревел Дениз. — Дежурного офицера ко мне!

— Слушаюсь, сэр, — откозырял «чёрный вестник» и скользнул взглядом по дорожным сумкам.

Ещё через пять минут дежурный офицер почти в точности повторил доклад Макнила. Разве что добавил — Кальта видели в медсанблоке всего час назад и он никуда не собирался уходить.

— Опять роды принимает! — в сердцах выпалил Джейсон. — Немедленно разыскать и ко мне!

Пока дежурный бегал, Дениз раскупорил бутылку виски, сел в кресло и стал пить из горлышка. Это была заповедная бутылка, прихваченная из дома, и выпить её следовало после окончания операции, у самолётного трапа. Сейчас традиция ломалась, а в душе накипало недовольство собой. Подобные приступы он ощущал и раньше, однако зажимал себя в кулак и внушал себе, что всё сделано правильно, что он переборет любые, даже самые невыгодные, обстоятельства и выйдет победителем, поскольку он сильный, свободный и волевой человек. Только надо сосредоточиться, сконцентрировать энергию, сжать её до плотности шаровой молнии и понести в руке. Однако теперь такой психотренинг не помогал, мысль расползалась. Он пил и пытался заново прокрутить в памяти весь диалог с «иезуитом», но, удивительное дело, этот разговор чудился ему каким-то призрачным и бесформенным, и смысл его раздваивался, растраивался — не понять, о чём беседовали целый час? О судьбе Дениза, о медике или о Христе?..

Вместо ожидаемого дежурного офицера неожиданно явился незнакомый майор в форме военно-морских сил и весело представился новым командиром батальона. У Джейсона возникло чувство, что он присутствует на своих похоронах.

— Выпить хочешь? — спросил он, протягивая бутылку.

— Воздержусь, — с сожалением проговорил майор. — Мне ещё сегодня ехать в объединённый штаб…

— Не обижай моих парней, — попросил Джейсон. — Я с ними служил восемь лет.

— Да, расставаться всегда трудно, — посочувствовал он. — Но если впереди хорошая перспектива и приятное дело, прошлое быстро уходит.