* * *

– Как это может быть, что я хочу быть здесь, с тобой, но одновременно у меня такое чувство, что я не должен? – спрашивает он. Они опять на тропинке, идут рука об руку, направляясь к передней части школы. Люси пыталась сказать «нет» – отвлечь его, – но ее словам не хватило убежденности.

– Не знаю, – отвечает она. – Но у меня такое же чувство от того, что я привела тебя сюда. Чувствую себя эгоисткой.

– Люси? – говорит он, и она видит, как облачко тревоги проносится за его зрачками. – Мне кажется, именно это мы и упустили. Как ты думаешь?

Она взглядывает вверх, смотрит, как быстро солнце движется по снежному небу. Она чувствует это с каждым шагом: ей необходимо идти дальше; ей необходимо спастись.

Они останавливаются перед массивными железными воротами – угрюмыми, нелепыми, словно шрам на безупречно-белом снегу. Люси замечает, что Колин потирает грудь.

– Джей вызывает меня обратно. Грудь болит, – признается он. – У нас мало времени, Люс.

Он привлекает ее к себе с улыбкой, которая не добирается до его глаз. Губы у него мягкие, но настойчивые, влажные и теплые.

Она поворачивается – жажда переполняет ее грудь, как теплый туман – и чувствует, как что-то внутри ребер неотвязно тянет ее на ту сторону изгороди.

Все то же чувство предвкушения обволакивает ее кожу, и она протягивает руку, чтобы поднять щеколду. Старые ворота стонут, петли скрипят, и Люси отступает назад, когда створка распахивается.

Она берет его за руку и, будто повинуясь инстинкту, ступает за ворота первой.

Еще даже не повернувшись, она слышит, как у него перехватывает дыхание. Он улыбается. Слезы текут по его лицу, и он смотрит на нее, будто она – самое прекрасное, что он когда-либо видел.

– Твои волосы, – говорит он. Она взглядывает вниз. Ее волосы русые, всех оттенков русого одновременно.

– И твои глаза, – теперь он смеется, будто не может поверить тому, что он видит. – Они зеленые!

– Иди сюда, – говорит она и тянет его вперед.

* * *

Она опять на старой тропинке. Ее ноги легко погружаются в пропитанную снегом землю, но она чуть не падает, увязнув в сугробе, когда вдруг замечает Джея, который согнулся пополам в нескольких шагах от тела Колина. Его рвет.

Губы у Колина синие, и, когда она подбегает поближе, то видит, что глаза у него открыты, но совершенно пусты, распахнуты в тяжелое серое небо. Грудь сотрясают короткие, прерывистые вздохи, но, когда он слышит хруст ее шагов по льду, то поворачивает голову и пытается улыбнуться ей. Дыхание у него становится все прерывистее; глаза, закатившись, закрываются.

– УЙДИ ОТ НЕГО ПРОЧЬ! – орет Джей, вытирая рот рукавом. Шатаясь, он бросается к Колину, отшвыривая Люси с дороги. – Я только что смог его вернуть, Люси. Держись от него подальше!

– Что случилось, Джей? Почему ему настолько плохо?

– Я не знаю. Я не знаю. – бормочет он. – Это не работает.

И все же он, не поднимая на нее глаз, торопливо сует химические грелки для рук под одеяла, прикладывает к холодной коже Колина.

Ужас пробегает по ее жилам.

– Ты что, меня боишься?

– Когда он возвращается, ты, блин, выглядишь так, что просто пугаешь, – отвечает он дрожащим от холода голосом. Указывает, не глядя на нее, себе за спину. – Возьми ту сумку; там перчатки.

На онемевших ногах она идет за сумкой; слова Джея эхом вновь и вновь проносятся в голове. Он уже говорил это раньше: «Когда он возвращается, ты просто пугаешь».

Та же самая реакция была у Джо, когда под ним провалилось крыльцо. Он сказал Колину что она была похожа на демона. Люси чувствует, как пьянящая радость, которую она испытывала с Колином под водой, начинает испаряться.

– Вот, – говорит она, осторожно вручая Джею перчатки. – Что я могу сделать? С ним будет все хорошо?

Ее голос звучит совершенно без выражения, будто ей все равно. Она крепко зажмуривается, не в силах избавиться от образа Колина, как он улыбался, глядя в небо, как раз перед тем как исчезнуть.

– Он уже больше часа не приходит в сознание, Люси! Никакой реакции, и пульс тридцать. Тридцать! Его нормальный пульс в состоянии покоя – шестьдесят четыре. Ты хоть вообще понимаешь, что это значит? Он умереть может!

– Просто дай мне подойти поближе; ему станет лучше, когда я буду рядом. – Она настолько в этом уверена, что сначала до нее даже не доходит: только она касается его руки, маленький монитор на его боку начинает издавать непрерывный тонкий писк.

– Люси! – ахает Джей, начинает оттаскивать ее за руку, удивленно смотрит на свои пальцы, твердо обхватившие ее запястье.

– Уходи. Уходи. Уходи. – шепчет он снова и снова. Она понимает, что была совершенно не права, когда решила, что Джей паникует молча. Вот он, Джей в панике, Джей, который постоянно шепчет что-то себе под нос, не в силах остановиться. Он как натянутая резинка, которая вот-вот оборвется.

– Давай пойдем в общежитие, – говорит она. – Мне кажется, я смогу помочь тебе нести его. Я чувствую себя такой сильной.

– Нет. Не прикасайся к нему больше. Не думаю, что ты можешь помочь.

– Конечно, могу! Джей, нам нужно унести его отсюда. И ты не сможешь нести его один!

В отдалении слышится завывание сирен, и тут Джей встречается с ней глазами, в которых плещутся вина, и страх, и гнев:

– Я позвонил девять-один-один. Не знал, что тут еще можно поделать.

«Скорая» хрустит шинами по тропинке, резко останавливается. Парамедики выскакивают из дверей, бросаются к распростертому телу Колина, вытаскивая на ходу одеяла и грелки, проверяя признаки жизни. Они заворачивают его в какой-то специальный мешок и засыпают Джея вопросами. Как он попал в воду? Как долго там находился? Он что-нибудь говорил? Джей отвечает одеревенелым голосом. Никто не смотрит на Люси.

Она глядит, как двое медиков поднимают Колина на носилки. Его рука слабо тянется к ней, и она машет в ответ.

– Встретимся там! – Уж как-нибудь, думает она. Ее мысли затопляет паника, и они начинают путаться, когда «Скорая» отъезжает, сдавая задом по тропинке; громкие равномерные гудки далеко разносятся над молчаливым озером. Ну как она сможет последовать за ним?

Она бросается к школе и в отдалении видит Джо и Дот, которые бегут по направлению к парковке. Блестящий синий пикап мигает тормозными огнями, когда Джо еще издали жмет на брелок.

Без единой мысли Люси подбегает к пикапу, пригибается за задним бортом. Как только пассажиры закрывают за собой двери, она прыгает в открытый кузов.

Гравий брызжет из-под колес, и они выезжают с парковки; пикап бросается следом за «Скорой», которая следует по проселку, ведущему из школы.

Только когда они проезжают через железные ворота, до Люси доходит, что ее не отшвырнуло опять назад, на тропинку. Впереди них по двухрядному шоссе несется, завывая, «Скорая». Но почему именно сейчас? Что изменилось? Она взглядывает вперед, где мечутся огни мигалок, где ее сердце лежит, привязанное ремнями к каталке внутри мчащейся «скорой». Куда ты, туда и я, думает она.