– Нам пора, приятель, – вмешался Коннор, хлопнув парнишку по плечу. – Рад был с тобой повидаться.

– О, взаимно, мужик. Взаимно.

Коннор вывел Тесс из бара на замечательно тихий вечерний воздух.

– Прости, – спохватился он. – Я там едва с ума не сошел. Мне казалось, я вот-вот оглохну. А тут еще наклюкавшийся бывший ученик предлагает поставить мне выпивку… Черт! Но похоже, я все еще держу тебя за руку.

– Похоже на то.

«Что ты творишь, Тесс О’Лири?» – подумала она, но руку не отняла. Если Уилл может влюбиться в Фелисити, если Фелисити может влюбиться в Уилла, то она может на пару минут подать руку бывшему парню. Почему бы и нет?

– Помнится, мне всегда нравились твои руки, – заметил Коннор и закашлялся. – Кажется, это прозвучало на грани неподобающего.

– Да ладно, – отозвалась Тесс.

Он так нежно погладил большим пальцем костяшки ее кисти, что она едва это ощутила.

Тесс совсем забыла, как это бывает – как взрываются твои чувства и ускоряется пульс, словно ты вдруг очнулся после долгого сна. Она забыла трепет, вожделение, негу. Они попросту недостижимы после десяти лет брака, все это знают. Это входит в условия сделки, она их приняла и никогда не беспокоилась по этому поводу. Даже не догадывалась, что ей чего-то не хватает. Если она и думала об этом, то мысли казались ребяческими и глупыми – смятение чувств, боже ты мой! Неважно, кому какое дело, ей нужно заботиться о ребенке и вести дела. Но, господи, она забыла мощь этих вот смятенных чувств. И то, как все остальное теряет значение. Вот что испытывал Уилл с Фелисити, пока Тесс была поглощена рутинной жизнью замужней женщины.

Коннор самую малость увеличил нажим, и Тесс обожгло вожделением.

Возможно, Тесс никогда не изменяла Уиллу только потому, что не выпадало возможности. Собственно говоря, она ни разу не изменила никому из тех, с кем встречалась. История ее сексуальных отношений оставалась безукоризненной. Она не заводила связей на одну ночь с неподобающими молодыми людьми. Никогда спьяну не целовалась с чужим возлюбленным. Ни разу не просыпалась, сожалея о случившемся. Она всегда поступала правильно. Почему? Ради чего? Кого это вообще волновало?

Тесс не отрывала взгляда от большого пальца Коннора и в завороженном изумлении наблюдала за тем, как он легонько ласкает костяшки ее руки.

* * *

Июнь 1987 года, Берлин. Президент США Рональд Рейган, произнося речь в Западном Берлине, сказал: «Генеральный секретарь Горбачев, если вы ищете мира, если вы ищете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы ищете либерализации – приезжайте сюда! Господин Горбачев, откройте эти ворота! Господин Горбачев, разрушьте эту стену!»

В июне 1987 года в Сиднее Эндрю и Люси О’Лири тихонько разговаривали за кухонным столом, пока их десятилетняя дочь спала наверху.

– Дело не в том, что я не могу тебя простить, – сказал Эндрю. – Дело в том, что мне все равно. Мне совершенно все равно.

– Я сделала это только ради того, чтобы ты на меня взглянул, – сказала Люси.

Но глаза Эндрю уже смотрели мимо нее, на дверь.

Апочему у нас сегодня не баранина? – спросила Полли. – Мы всегда едим жаркое из ягненка, когда папочка возвращается домой.

Она с досадой потыкала вилкой в кусок пережаренной рыбы на своей тарелке.

– Почему ты приготовила на ужин рыбу? – обратилась Изабель к Сесилии. – Папа ненавидит рыбу.

– Я вовсе не ненавижу рыбу, – вмешался Джон Пол.

– Еще как ненавидишь, – возразила Эстер.

– Что ж, да, это не мое любимое блюдо, – признал Джон Пол. – Но, вообще-то, эта рыба вполне удалась.

– Вообще-то, она ни капельки не удалась. – Полли отложила вилку и вздохнула.

– Полли Фицпатрик, где твои манеры? – спросил Джон Пол. – Твоя мать старалась, чтобы это приготовить…

– Не надо, – вскинула руку Сесилия.

На миг за столом повисла тишина, поскольку все ждали, что она скажет еще. Она отложила вилку и отпила большой глоток вина.

– Мне помнится, ты отказалась от вина на время поста, – удивилась Изабель.

– Я передумала.

– Нельзя вот так просто взять и передумать! – возмутилась Полли.

– Все ли хорошо провели сегодняшний день? – спросил Джон Пол.

– Наш дом пропах кунжутным маслом, – заметила Эстер, принюхиваясь.

– Да, я еще подумала, что у нас будет курица в кунжуте, – подтвердила Изабель.

– Рыба полезна для мозгов, – заявил Джон Пол. – Она делает нас умнее.

– Тогда почему эскимосы не самые умные люди в мире? – спросила Эстер.

– А может, так оно и есть, – не уступил Джон Пол.

– Эта рыба какая-то гадкая, – сообщила Полли.

– А хоть один эскимос получил Нобелевскую премию? – настаивала Эстер.

– Она и впрямь странноватая на вкус, мам, – поддержала сестру Изабель.

Сесилия встала и принялась убирать их полные тарелки. Ее дочери застыли в ошеломлении.

– Можете поесть тостов.

– Все в порядке! – запротестовал Джон Пол, придерживая тарелку за край. – Мне она вполне понравилась.

– Ничего подобного. – Сесилия выдернула ужин из его рук.

С тех пор как он пришел домой, она старалась не встречаться с ним взглядом. Если она станет вести себя как обычно, если она позволит жизни идти своим чередом, не будет ли это означать, что она ему потворствует? Смирилась? Предала дочь Рейчел Кроули?

Но не это ли она как раз и решила сделать? Ничего не предпринимать? Так что изменит ее холодность по отношению к Джону Полу? Она что, искренне считает, будто это имеет значение?

Не беспокойся, Рейчел, я так жестока с убийцей твоей дочери. Никакого ему жаркого из ягненка! Ни за что!

Ее бокал опять опустел. Черт возьми. Быстро оно закончилось. Сесилия достала из холодильника бутылку вина и наполнила бокал до краев.

* * *

Тесс и Коннор лежали навзничь, прерывисто дыша.

– Что ж, – наконец заговорил Коннор.

– В самом деле, что ж, – подтвердила Тесс.

– Кажется, мы в коридоре, – заметил Коннор.

– Похоже на то.

– Я пытался дотянуть хотя бы до гостиной, – сообщил Коннор.

– Этот коридор выглядит довольно мило, – отозвалась Тесс. – Хотя мне не так много удалось разглядеть.

Они лежали на полу в коридоре в темной квартире Коннора. Тесс ощущала спиной тонкий ковер и, возможно, половицы. В квартире приятно пахло чесноком и стиральным порошком.