Ведь у врачей есть смутное ожидание того, что он опять начнет вести себя как шизофреник. А ведь такие ярлыки, дарованные специалистами в области психического здоровья, имеют такое же влияние на пациента, как родственники или друзья. Никого не должно удивлять, что диагноз начинает действовать, словно самореализующееся пророчество. В конце концов, пациент сам соглашается с диагнозом и со всеми его последствиями. Он теряет надежду, ожидания, смыслы, а его поведение становится соответствующим.

Но группа Розенхана, да и сам Розенхан, вышли из больницы. Учреждения были вынуждены освободить их, поскольку был нанят адвокат для вызова экстренных служб. А когда стало ясно, что псевдопациенты не будут добровольно освобождены в кратчайшие сроки, были предприняты соответствующие меры.

Шок и негодование врачей были неописуемы. Все ужасно разгневались и потребовали от Дэвида объяснений или признания в том, что эксперимент был подстроен. Но оказалось, что Розенхан не так прост. Им было проведено еще одно исследование, в котором он использовал хорошо известную научно-исследовательскую и академическую базу, больницу, сотрудники которой слышали о результатах первоначального исследования, но утверждали, что подобные ошибки не могут быть совершены в их учреждении.

Розенхан договорился с ними, что в течение трех месяцев один или несколько псевдопациентов попытаются получить доступ к лечению в больнице, и персонал будет оценивать каждого входящего пациента относительно вероятности того, что он или она могли оказаться самозванцами. Из 193 пациентов, принятых за эти три месяца, 41 был признан самозванцам, а еще 42 — подозревались во лжи. На самом деле Розенхан не посылал никаких псевдопациентов. Все пациенты, которых сотрудники больницы подозревали в самозванстве, были обычными пациентами. Это привело Розенхана к выводу, что «любой диагностический процесс, который слишком легко поддается массовым ошибкам такого рода, не может быть признан надежным».

Как же защищались врачи и специалисты-психиатры? На самом деле они защищаются до сих пор. После публикаций Розенхана психиатр Роберт Спитцер в 1975 году цитировал Сеймура С. Кети, критикуя исследование Розенхана:

«Если бы я выпил литр крови и, не рассказывая об этом, пришел в приемный покой любой больницы, с кровавой рвотой, то поведение персонала было бы вполне предсказуемым. Они поставили бы мне кровоточащую язву желудка и лечили бы меня от нее, и я сомневаюсь, что смог бы убедительно доказать, что медицинская наука не знает, как диагностировать это заболевание». Кети также утверждал, что психиатры не обязательно должны предполагать, что пациент притворяется в том, что он болен. В перечень задач врача-психиатра входит умение отличать здорового от больного, а не подозревать больного в том, что он врет. Поэтому исследование «не было правдивым».

Розенхан называл это «эффектом экспериментатора» или «предвзятостью ожидания». Определенные факторы указывали на проблемы, которые он обнаружил, а не на проблему в своей методологии. Другие писали, что компетентный психиатр или психолог смогут знать о возможности преходящих симптомов и будут готовы рассмотреть другие пути для обозначения быстрого протекания заболевания, избегая диагноза пожизненное органическое психическое заболевание, признание которого от пациента врачами было получено практически насильно.

Что же было дальше?

Эксперимент ускорил процесс проведения реформы для психиатрических учреждений и повторную диагностику как можно большего числа психически больных. В 1988 году психологи Лоринг и Пауэлл дали 290 психиатрам расшифровку интервью пациента и сказали половине из них, что пациент был чернокожим, а другой половине, что цвет его кожи светлый. Они пришли к выводу что психиатры похоже приписывают насилие, подозрительность и опасность чернокожим пациентам, хотя материал для исследования был абсолютно одинаковым.

В 2004 году психолог и писатель Лорен Слейтер заявила, что провела эксперимент, очень похожий на эксперимент Розенхана, написав впоследствии книгу «Открывая шкатулку Скиннера». Слейтер писала, что она самостоятельно обращалась в девять психиатрических учреждений со слуховыми галлюцинациями, в результате чего ей практически каждый раз ставили диагноз психотической депрессии. Однако, когда ей предложили представить доказательства того, что она действительно проводила свой эксперимент, она не смогла этого сделать.

В 2008 году программа Horizon science Би-би-си провела похожий эксперимент, вдохновившись исследованием Розенхана с двумя эпизодами под названием «Насколько ты сумасшедший?» В эксперименте участвовали десять человек: пять с ранее диагностированными психическими расстройствами и пять без какого-либо диагноза. Они наблюдались тремя экспертами в области диагностики психического здоровья. Задача экспертов состояла в том, чтобы идентифицировать пятерых с проблемами психического здоровья исключительно по их поведению, не разговаривая с испытуемыми и не изучая ничего из их истории. Эксперты правильно поставили диагноз двум из десяти пациентов, неверно диагностировали одного пациента и неверно идентифицировали двух здоровых пациентов, которые якобы имели проблемы и искажения психического здоровья. Однако в отличие от других экспериментов, перечисленных в этой главе, целью этого исследования была не критика диагностического процесса, а сведение к минимуму навешивания ярлыков на бывших больных. В том числе возможность организации процесса для снятия диагноза.

Он был направлен на то, чтобы проиллюстрировать, что люди с предыдущим диагнозом психического заболевания могут жить нормальной жизнью со своими проблемами со здоровьем, не очевидными для окружающих их людей. В 2009 году журнал The New York Times сообщил о практике использования специально подготовленных псевдопациентов для исследования работы одной из психиатрических больниц в Нидерландах. Особенность проекта заключалась в том, что он носил официальный характер: врачей клиники заранее предупредили о возможности такого исследования, псевдопациенты имели на себе видеокамеры и микрофоны, передающие данные в «центр управления».

Специально обученные псевдопациенты стали частыми гостями психиатрических больниц в Нидерландах. Об этом в 2009 году сообщили The New York Times и рассказали о том, как проходят подобные проверки. Но много вопросов вызвал тот факт, что врачи заранее знали о приходе подготовленных, увешанных камерами и микрофонами гостей. Настолько открытая работа пробуждает сомнения о чистоте результатов и эффективности такого исследования. Спустя год после выхода статьи стало известно о том, что программа будет расширена и внимание проверяющих обрушится еще на пять клиник. Все реагировали на эту новость по-разному. Джеймс Сабин, специалист по медицинской этике и профессор медицины из Гарварда пояснил, что это поможет врачам встать на место пациентов. Мелисса Миллер, социальный работник, пояснила, что в структуре здравоохранения и так слишком много ограничений, так что не следует вторгаться в хрупкие отношения между врачом и пациентом. С этим можно согласиться, но остается большой вопрос — действительно ли эти отношения существуют.

Литература: