Дейв».

— Бедняжка, — сказал Артур.

— Она? Или я?

— Я имел в виду ее. Но я даже не знаю, Джо, что и сказать, — проговорил Артур. — Похоже, все это время она была в тебя влюблена.

— Похоже, это еще далеко не все, — сказал Джо.

— Ты думаешь об операции?

— Я думаю об операции в частной клинике в пригороде, и похоронах исключительно для членов семьи, и о том, что все покрыто тайной. Ты наверняка знаешь, о чем я думаю.

— О том, что она умерла от аборта.

— Да. Именно это бедняга Дейв и пытался мне объяснить. Я еду следующим поездом в Нью-Йорк.

— Мне поехать с тобой?

— Спасибо, Артур, но я поеду один и вернусь сегодня же вечером. Я хочу поговорить с Дейвом. Я пошлю ему телеграмму, и мы встретимся в университетском клубе. Мне бы не хотелось видеться со всей его семьей. Только с Дейвом.

Джо вернулся из Нью-Йорка за полночь.

— Я не сплю, — послышался голос Артура. — Если ты хочешь, поговорим.

— Я даже не знаю, — отозвался Джо, вешая пальто в платяной шкаф.

— Можешь бросить мне сигарету? — попросил Артур.

Джо бросил ему сигарету и сел в кресло.

— Дейв просил никому ничего не рассказывать.

— Я понимаю.

— Небольшая подробность: все, о чем мы догадались, прочитав письмо, оказалось правдой.

— О чем ты догадался, — уточнил Артур.

— И то, о чем ты догадался тоже, — сказал Джо. — Ты догадался, что она была в меня влюблена, помнишь?

— Да, помню.

— За два дня до смерти, а точнее, вечером накануне того дня, когда Мари умерла, она, будучи в бреду, произносила мое имя. Когда Мари пришла в себя, они ее спросили, хочет ли она, чтобы я пришел, и она ответила, что ни в коем случае, — она не хочет ни во что меня впутывать. Если бы я пришел в больницу… ну, ты понимаешь. Артур, почему я этого всего не знал? Почему я так в ней ошибался? Она меня любила! Она — единственный человек, который меня когда-нибудь любил. А что я думал? И что я говорил?

— Что бы ты ни говорил, ты говорил это только мне.

— Верно. Но мне не так стыдно за то, что я тебе говорил, как за то, что я думал. Я тебе все рассказал, но с моей стороны было подло думать, что она не более чем…

— Джо, послушай: если нас вешать за наши мысли, мы бы сейчас все стояли на эшафоте.

— У меня очень странное ощущение. У меня такое ощущение, будто меня признали виновным в чем-то, что случилось настолько давно, что я почти забыл, в чем состояло преступление. Я чувствую, что должен чувствовать себя виноватым, но я себя таковым не чувствую. И при этом я знаю, что буду чувствовать себя виноватым всю свою жизнь. И чем старше я стану, тем больше буду чувствовать себя виноватым.

— Но ты ни в чем не виноват.

— Нет, я не виноват в этом аборте. И все же я виноват. Если бы я был умнее, больше знал — как бы это сказать? — если бы я был… более вдумчивым? То есть я хочу сказать, что, если бы я понял, что она меня любит, у нее не было бы этого романа, который кончился таким вот образом.

— Она ведь тебя отвергла, Джо. Не забывай об этом.

— Вот тогда я и должен был быть… более вдумчивым. Опять я пользуюсь этим словом. Наверное, есть какое-то другое слово, получше. «Чутким». Я не знаю.

— Хочешь виски с содовой?

— Я уже налил себе стакан. Но не смог допить, — сказал Джо.

— Джо, ты заставляешь себя чувствовать то, чего не чувствуешь. Ты пытаешься себя заставить чувствовать то, что, по-твоему, ты обязан чувствовать.

— Ты считаешь, что я настолько неискренен? Ничего себе.

— Нет, я не считаю тебя неискренним. Но ты воображаешь, будто обязан чувствовать себя виноватым, — сказал Артур.

— Мне это не нравится. Мне, Артур, это совершенно не нравится.

— Но я прав?

— Нет, я думаю, что ты абсолютно не прав.

— Ну… ты меня, наверное, неправильно понял. Я не хочу, чтобы ты без нужды расстраивался.

— Без нужды! Девушка, которая меня любила, лежит мертвая в Нью-Йорке потому, что у меня не хватило вдумчивости понять, что к чему. Без нужды!

— Ладно, ложись и попробуй уснуть.

— К черту сон! — сказал Джо.

Но он все-таки лег в постель, и Артур увидел, как он почти мгновенно уснул.

В последующие месяцы Артур увидел и нечто другое: Джо оказался способен на гораздо более сильные переживания, чем Артур предполагал. В самый что ни на есть распрекрасный день Джо вдруг ни с того ни с сего вспоминал Мари. Сидели ли они на стадионе и смотрели университетскую игру в бейсбол или наблюдали соревнования по гребле на Шуйкилл, Джо вдруг говорил: «Не могу поверить, что Мари умерла», — или: «Мари получила бы сегодня такое удовольствие». Джо не стенал и не плакал, но ему было совершенно несвойственно говорить о чем-то грустном, а о смерти он прежде вообще никогда не упоминал. Из их сверстников Мари умерла первой, и из-за близости между Джо и Мари это явление под названием «смерть», так неожиданно представшее перед молодыми людьми, оба они ощутили намного острее окружающих.

Артур заметил и кое-что еще. Он наблюдал это странное явление настолько часто, что уже мог заранее его предсказать: на танцах в университете, на больших вечеринках в Филадельфии и во время поездок к морю — в тех местах, где они с Джо встречали незнакомых девушек, — Джо старательно избегал тех, что были одновременно хорошенькими, умными и веселыми. Он участвовал в обязательных танцах и держался, как подобает воспитанному юноше, но никогда не оставался наедине с девушками, которые могли быть — или скорее всего были — склонны к романтическим отношениям. Казалось, что Джо предпочитает компанию девушек хорошеньких, но вялых, которые напоминали Мари лишь своей привлекательной внешностью, но и с ними он оставался наедине не дольше чем на тур вальса. Артур с усмешкой наблюдал, как Джо, закончив танец, тут же, для пущей безопасности, подводил свою партнершу к группе приятелей. Учитывая то, что Джо был в Филадельфии чужаком, принимали его там лучше некуда. Если бы он был жителем Филадельфии, его бы со временем наверняка приняли в «Городской кавалерийский взвод» и «Шуйкиллский рыболовный клуб», но Джо сам считал, что не имеет на это права. «Я бы, наверное, так же отнесся к жителю Филадельфии, поселившемуся в Гиббсвилле, — сказал он как-то раз Артуру. — Нельзя вдруг ни с того ни с сего стать членом „Ассамблеи“ или „Второго четверга“. Если бы такое было возможно, подобные места потеряли бы для нас всякую ценность». Что бы Джо ни думал про эти организации, Артур знал одно: он в них вступать не собирается.

— Я, наверное, когда-нибудь женюсь, — однажды сказал он Артуру. — Но женюсь на девушке из Гиббсвилля, и случится это не скоро.