что написано в письмах и намного больше того, чего вы ещё не слышали. А вы сейчас, какие-то там версии изобретаете. Вот скажите, причём тут то, что часть моих предков старообрядцы? Антисоветчину ищете? Не там ищете…

— И в мыслях не было! — слегка покривила душой Елена Борисовна —…скажите, Иван, а ваша бабушка, которая как я понимаю, сильно верующая, не вела с вами разговоров о конце света?

Всё же ей удалось прервать поток недовольства «5-летнего» и попробовать узнать что-то больше.

«Ребёнок» захихикал.

— Ах, вон в каком направлении ваши попытки развернулись. Про апокалипсис значит, полагаете, мне предки вкрутили? Что же, не разочарую вас. О да! Моя бабушка крайне религиозна. С начала 80-х, когда они с дедом переехали сюда, мне много раз приходилось отбивать попытки промытия мозгов. Моя дорогая, и любимая бабушка со стороны мамы, в отличие от неё, не очень то любила читать. Да и не умела толком… маму и дядю Гришу выучили, да… а сама только книжонки религиозные обожала, тупо заучив содержание. Сколько раз, уже когда я учился в школе и забегал к ней после учёбы, повторялась одна и таже ситуация… она извлекала одну, столь любимую книжку с пророчествами апокалиптическими, «пророка Исайи» или как там его и начинала компостировать мозги. С упорством, достойным лучшего применения… а ещё… молитву выучи, перекрестись перед едой, в пояс кланяйся, на пол пади, в церкви постой и кланяйся, кланяйся, кланяйся. Рабы мы божьи… заеб… — ребёнок едва удержался от матерного слова. — …Сколько раз приходилось, с переменным успехом, отбиваться. Понятно, что чем старше становился, тем легче это удавалось. Но как ранили моё сердце эти конфликты с ней… чёрт… разнервничался даже! — шмыгнул носом ребёнок —…короче, Елена Борисовна, я вас понял. Не там копаете, не те версии строите. Вы коммунистка? Так вот, уверяю вас, мой атеизм ещё более радикален, чем ваш. Я видел религиозный… если так можно выразиться… ренессанс с конца 80х в стране и те, иногда совсем уродливые формы, которые он принял в 90-х. Да-да! Вот только ваша, коммунистов, вина в этом очень велика. Просто маятник в обратную сторону качнулся… плохо понимаете, да? Ну что же, я вам всё уже сказал. Сначала — признание моей дееспособности и решение возможных проблем для моей семьи, а всё остальное — после. В том числе «пароли, явки, адреса.»… как шутил один известный человек в будущем. Хватит вам пока и моих сбывшихся предсказаний насчёт Ирана. Про фильм то про мушкетёров и песню проверяли уже?

Как он мгновенно переключается с одного на другое… любопытное мышление.

Вторая версия про связку «чтения про политику ребёнком + старообрядческие предсказания конца света от родственников» рухнула с грохотом, едва она попробовала позондировать настроения ребёнка на эту тему.

Да, ныне она самолично убедилась в том, что Пичугин, Коноплёв и Щербинин описывали как «взрослый в детском теле».

— Юрию Владимировичу понравился фильм про мушкетёров и песни из него. Он мне сам сказал об этом… — решилась полковник КГБ.

Ребёнок застыл.

Глава 22 — К. Елена Борисовна — 2

Тогда же. Там же.

Ей стоило немалого труда дождаться, когда тот заговорит и хоть как-то отреагирует. Какое-то мгновение она даже думала, что маленькое создание со взрослым сознанием не догадалось, кого она имела в виду.

Удивительно… я уже признала себе, что требую от этого дитя взрослой сообразительности… — пролетело в ней параллельное соображение.

— Тогда чего ждём? — выдал наконец какую-то вразумительную реакцию Иван —…если ваш главный босс из комитета… таки снизошёл. Я ведь страшные вещи, по сути говоря, вам сообщаю, а вы так… прохладно ко всему относитесь. Даже после минимальной проверки.

— А чего вы ждали, Иван? Что Юрий Владимирович отреагирует как-то иначе? Вы добились многого своим… нестандартным подходом к делу и настойчивостью. Ваш… удивительный случай замечен. На вас обратили внимание. Я здесь.

— Этого мало, Елена Борисовна. Увы, крайне мало. Считайте, полгода потеряно практически с нулевым результатом. Более того, считать 1991-й крайним сроком нельзя. Всё примет необратимую форму ещё раньше. Тогда, когда я учился на втором курсе ВУЗ-а в Перми, лишь случилось формальное оформление результатов. Забавное было время, уже многое случилось, но большинство так и не поняло толком всей трагедии, все изменялось постепенно, многих окрыляли перемены, многих пленили надежды. А сейчас… ещё год, максимум два и всё, скольжение по наклонной начнёт набирать темп. У меня есть несколько… триггеров… ориентиров из моего прошлого, на которые я буду смотреть. Смотреть и сравнивать.

— Так… понятно… — процедила Козельцева.

Разумеется, понятным не было почти ничего. Кроме того, что «взрослое сознание» (или какая-то неимоверная, просто фантастическая способность детского мозга к имитации поведения взрослого?) действительно присутствовали в смотрящем на неё снизу вверх и иногда лениво, похоже уже «спустя рукава» ковыряющем лопатой снег ребёнке.

На его 6-м году жизни…

Она только ещё формулировала в голове свою следующую фразу, как весьма многословный, но по прежнему упирающийся и недовольный Иван отвесил новую порцию раздражения:

— Отчего, Елена Борисовна, попытки «проверить меня» и моё взрослое сознание так жалки?

— Почему вы считаете их жалкими, Иван?

— Да. Вы просто не можете взяться за меня всерьёз… не в смысле давить, угрожать и требовать «выкладывай всё, что знаешь, а мы уж решим, что делать с тобой дальше…» — выдал, усмехнувшись, Иван.

Она невольно отзеркалила его улыбку.

— А как бы вы поступили сами? — попробовала она.

— По полной расспросил бы что-то профессиональное, то, чего 5-летний не способен знать вообще. А то, как меня Коноплёв и Щербинин проверяли — это же курам на смех! Вот всякие даты по истории как раз вундеркинд то и может знать…

— Позвольте, Иван… — запротестовала полковник КГБ — товарищи в Перми на этом не остановились. Я знаю содержание той вашей беседы…

— И что? Ну поспрашивали мелочи из жизни. Кто учил и прочую, плохо проверяемую сейчас ерунду из будущих десятилетий. Да и когда разговор этот был? Два с лишним месяца назад! Мне иногда рыдать хочется от того, как всё медленно… и головой об стены биться от безысходности. Если уж на то пошло… и как бы вам, Елена Борисовна, не было бы неприятно такое слышать, но я знаю больше вас… о всех недостатках и всей внутренней трухлявости нашей страны, не перебивайте, пожалуйста меня! Но я не хочу её развала, который я видел сам. Но это так, к слову… об оперативности вашего реагирования.

Она покачала головой. Лившееся из