– Я до хаты, наверное, баиньки пора.

– Баиньки-ебаиньки, – довольно сказал Гетман издалека. Они с Шапкой доползли наконец четвероногим аллюром до детской площадки и встали чуть поодаль. – Мы там, паца, одеялко ваше чуть обтрухали, она, такая, говорит: испусти! Ну я и…

Шапка несильно стукнула его кулаком по плечу, и Гетман с удовольствием заржал, водя ладонью по животу.

Димон пожал руку Ильясу и начал вставать. Ильяс что-то вполголоса ему сказал, Наташка с Ленкой тоже зашептались.

– Паца, курить есть? – спросил Гетман.

– Не курим, – сказал Андрюха. – Мы ж спортсмены и отличники.

– О, Андрюшка, привет! – сказала Шапка.

Гетман, прищурясь, пытался рассмотреть Андрюху, затоптался на месте, видимо соображая, подавать ли руку, снова вцепился Шапке в бедро и заговорил про одеяло.

– Так, поздно уже, пора нам, – решительно сообщила Ленка. – Андрей, проводишь?

– Провожу, конечно, – сказал Андрюха и начал вставать. – Артур, ты подождешь буквально?..

– Ой, мальчик, – сказала Шапка нежно, а Гетман тут же развел локти и пригнулся, всматриваясь в мою сторону. – А чего вы нас не познакомите? Андрюш.

И поправила челку. Блестящую – разглядеть я не мог, но знал и так.

Я медленно встал, стряхивая песчинки с брюк. Андрюха вздохнул:

– Ну знакомься. Это Артур.

– Мы знакомы, – сказал я и пошел к арке не оборачиваясь.

Андрюха что-то спросил, Гетман вякнул, кажется, про комплекс, Ильяс нервно хохотнул, Наташка с Ленкой тоже дали звук, обе одновременно.

Димон молчал.

И Анжелка молчала. И я почему-то знал, что она смотрит мне вслед. И поэтому старался не бежать, не рычать и не бить руками и ногами по чему попало.

Минуты на две меня хватило.

В школе и по дороге в школу я часто думал, как классно было бы сейчас оказаться дома. Валяться в постели, смотреть телик, пить чай, даже, может, читать – главное, не делать ничего обязательного. Не пялиться в доску. Не писать в тетрадке. Не слушать размеренный голос учителя, бодрые ответы девчонок и вялые – пацанов, хотя последние прикольные бывают, особенно если не тебя заставили отвечать. Не бежать вверх по заляпанной глиной дороге, уворачиваясь от «КамАЗов», потом – вверх-вниз по неровному пустырю и сквозь струю пара, бьющую прямо из земли, вернее, из трубы, закопанной ровно на половине пути до школы, потом – горизонтально по дорожкам, выложенным бетонными плитами, и через школьный двор, через галдящий вход и через дежурных старшеклассников, которые, говорят, только после пары махалок в котловане догадались не нарываться на неприятности с восьмыми и перевели потоки остроумия на салажат.

Просто сидеть дома. Или лежать. Да хоть стоять, блин.

На самом деле нет в этом ничего прикольного.

Я лежал, я сидел, я стоял, я бродил по знакомым наизусть узорам ковров, воображая, что между узорами – пропасть, отжимался, качал живот, пока кровь носом не пошла, вставал на голову, чтобы проверить, остановит ли это кровь, – чуть не захлебнулся, раскашлялся и забрызгал весь зал алыми капельками, потом вытирал полчаса.

Я пил чай и отвар душицы, ел хлеб с маслом, хлеб с маслом и сахаром, хлеб с подсолнечным маслом и солью, пока живот не сказал: «Э, харэ» – твердо, резко и почти вслух.

Я рассосал две карамельки, сделанные из ложки сахара на газовой конфорке, – первая пузыристо подгорела, вторая вышла ништяковской, не хуже, чем в магазине, только привкус мельхиоровой ложки немного мешал.

Я раза три начал и бросил читать «Квентина Дорварда».

Я раз двенадцать включил и выключил телевизор. Там так и не появилось ни фига хорошего. По первой мелкие девочки в купальниках и с бантами исполняли идиотский танец под песню «На улице Мира» – как всегда, с большими мячами в вытянутых руках, – а потом началось «Чему и как учат в ПТУ». Мало мне Ефимовны, которая всю дорогу нас ПТУ стращает, теперь еще и телик подключился. По второй дрянские передачи про урожай и шаги пятилетки, а потом тоскливо воющая таблица настройки изображения. По четвертой, где вечно крутились одни и те же фильмы с субтитрами Ээро – «Офицеры», «Свой среди чужих…» и малосерийка про Золотую речку, – косяком шли учебные передачи. И ладно бы испанский язык, в начале которого хотя бы прикольный мультик с Дон Кихотом и Санчо Пансой показывают, а то ведь математика.

Я, понятно, не слишком ждал, что специально для сачков типа меня по телику вдруг среди рабочего дня покажут «Вождей Атлантиды» или «Козерог-один». Телик – он для другого: для новостей, «Международной панорамы» и чтобы в воскресенье было под что пельмени делать. Все равно досадно.

От американского кино я бы, конечно, не отказался. «Вождей»-то я посмотрел почти пару лет назад, пришлось дикую очередь отстоять, самую зверскую в истории кинотеатра «Батыр», наверное, как за балыком. Но никто из отстоявших не пожалел, фильм зыкинский просто – там чуваки из современной Америки утонули, но не прилипли ко дну, чтобы годик-два там полежать и привыкнуть, как в детской песенке, а оказались в Атлантиде, где динозавры, фашисты всякие и ящики с «Винчестером-88» – и вот уж кровищи-то побрызгало во все стороны.

А вот «Козерог-один» был моей душевной болью года три. Мы с Максиком перед самым Новым годом увидели возле «Батыра» афишу «Детектив плюс фантастика! Две серии!! Без права показа по телевидению!!!» и поняли, что сдохнем, если это не увидим. Рванули домой, выклянчили денег – и у него, и у меня родители перед праздниками были добрыми и озабоченными, так что не пожалели по рублю, а Серому – аж два. Потому что заставили взять с собой Женька, мелкого братца Серого. Максик побурчал на тему несправедливости и того, что фильм взрослый и наверняка страшный, так что Женёк опять сбежит на самом интересном месте, как с «Легенды о динозавре», и будет тосковать в вестибюле. Женёк разорался в ответ. Пришлось взять – иначе он выл бы дней пять.

В итоге выть пришлось нам. Мы спустились во двор пораньше, Максик поперся звать еще и Дамира, я отвлекся на беседу с другим Серым, который успел сходить на «Козерога», когда был на югах с родаками. А мать Максимовых углядела в окно, что Женёк потихонечку жрет снег. Она накинула пальто, выскочила во двор прямо в тапках, молча уцепила за воротник Женька, все понявшего и оттого заголосившего на весь Новый город, и побежала искать старшего сына. И ведь нашла – когда он за домом передавал чинарик Дамиру.

Ну и накрылись для семьи Максимовых кинопоходы – до конца года и на все каникулы.

После этого идти на «Козерога» одному было как-то западло. Так я и не узнал, что за детектив и фантастика такие в двух сериях. И не узнаю, получается, никогда. Потому что «Без права показа по телевизору» – а кинотеатра повторного сеанса в Брежневе нет.

Теперь вообще вряд ли стоит американских фильмов ждать. Скорее, ракет. Они мне даже снились пару раз: не ракеты, а тревога в школе. Как нас всех срывают с уроков, собирают в рекреации и быстро ведут по улице вдоль каких-то трансформаторных будок, видимо, в бомбоубежище, а мы на бегу поглядываем на горизонт и боимся увидеть ядерный гриб – и хотим его увидеть, потому что никогда ведь не видели.