Впрочем, помимо перспектив отдалённых мне грозила куда большая опасность прямо сейчас — за окном светало. Скинув одеяло, я осторожненько принялась сдвигаться к краю кровати.

— Ты куда? — мгновенно повернулся Вил и уставился на меня, недобро прищурившись.

— Туда! — ткнула я пальцем в сторону ванной. — Можно?

— Иди, — милостиво разрешил мишка и грозно добавил: — Только быстро! Я как раз дозрел, чтобы выслушать историю о том, откуда ты появилась и почему так себя вела.

— Как так? — Я аж притормозила.

Оборотень гневно рыкнул, намекая, что отмазаться от «подвигов» не получится, а Ларн сообщил тоном профессионального ябеды:

— Ты нам всем вредила!

В общем, стало понятно, что всё плохо. Гораздо хуже, чем могло бы быть.

Состроив мордочку поневиннее, я хлопнула ресницами и шустро метнулась в дозволенном направлении.

Проскользнула в ванную, заперла дверь и, шагнув к зеркалу, замерла, чувствуя нестерпимый зуд и впервые наблюдая процесс обрастания серой чешуёй. В общем-то, он оказался совсем не страшным. Просто зачесалась кожа, тело окутала дымка плотного тумана, а через миг я уже могла полюбоваться на отражение мыши в полном боевом облачении — на лице вновь очутились тёмные очки, а под голубым шёлком и клетчатым пледом материализовались мои посеревшие джинсы и рубашка.

Идеальную мышиную монохромность портили только мерзкое зелёненькое клеймо на пузе да браслет на запястье. А я так надеялась, что эти атрибуты угнетения свободной личности исчезнут, падут, так сказать, оковы. Но увы! От плана инсценировать кровавую драму «Невесту сожрало чудовище» и прорываться с боем пришлось отказаться — парни не идиоты, и так уже догадались.

Ну и ладно! Не очень-то и хотелось! Тем более что у меня имелся план «б»!

Швырнув в раковину рубаху Карвила (я же честная девочка: обещала вернуть и вернула), я решительно шагнула к окну и распахнула створки. Пространство сразу наполнилось холодным свежим воздухом, а я упёрлась ладонями в подоконник и закинула ногу, готовая воспользоваться призрачными крыльями, прогуляться по карнизу и добраться до соседнего окна, которое, насколько понимала, выходило в общий коридор.

А из коридора куда? Правильно! В потайной ход! А там особая защита, то есть Карвил, вероятнее всего, пробиться не сможет. Ну а дальше совсем просто — дождаться возвращения Терри и придумать что-нибудь.

Только попытка выглянуть в раскрытое окно закончилась совсем не так, как ожидалось. На нём материализовалась решетка: она проявилась при надавливании, пробуешь вылезти — решетка проявляется; не пробуешь — видишь чистый, лишенный всякой защиты проём.

— Э-э-эх, — горько сообщила я и опять протянула руку, чтобы вновь наткнуться на вполне материальные прутья.

Вот что делать? Ломать это чудо магической технологии нечем — даже молоток, замеченный при изучении метки, мишка отобрал.

Разбежаться и прыгнуть, пробуя выбить решетку плечом, как в фильмах?

Я покосилась на собственное обросшее чешуёй плечо и почти решилась на этот каскадёрский трюк, когда в дверь постучали, а снаружи донеслось ласковое:

— Милая, ты ещё долго? — Ы-ы-ы. Карвил! — Если всё-таки надеешься сбежать, — продолжил «жених», — то сочувствую, малышка. Там без защиты только канализационные трубы.

Я покосилась на расположенный за унитазом короб, где проходил стояк, и с грустью признала — нет, в канализацию не полезу. Но отсутствие пути отступления — не повод сдаваться, верно?

— Счастье моё, — ответила нарочито-сладким голоском, — я не сбегаю.

— А что же ты там застряла, милая? — спародировал интонацию Вил.

— На красоту свою неимоверную залюбовалась, — буркнула едва слышно.

Но гадкий оборотень всё равно уловил не предназначенную его ушам реплику и с ехидцей поинтересовался:

— А почему жениха созерцания прекрасного лишаешь?

Стало вдвойне обидно: во-первых, от мишкиного тона, прозрачно намекающего, что ничего особо привлекательного я ему предъявить не могу; а во-вторых, от осознания, что Вилли язвит, ещё даже не зная, какой крокодил сейчас выйдет из ванной. Прямо наглядная иллюстрация к анекдотам про умывшуюся новобрачную и инфаркт у её супруга.

Впрочем, тяни не тяни, а до полуночи просидеть в одиночестве мне всё равно никто не даст. Хочешь не хочешь, а пришлось собраться с духом и решительно распахнуть дверь.

К чести «суженого», на ногах он устоял — даже не пошатнулся, на что я втайне надеялась. Только задрал обе брови на середину лба и посторонился, давая дорогу. Я решительно прошагала на середину комнаты и застыла угрюмым столбиком.

— М-да, — подходя ближе, нарушил молчание Карвил, — действительно есть чем залюбоваться.

— Ужас! — выдохнул Иллу с каким-то трудно определимым чувством — эдакой гремучей смесью из удивления, отвращения и восторга.

— Уродище! — Ларрэйн был куда категоричнее и прямо-таки напрашивался на третий нимб — в смысле, на очередное сотрясение головного вакуума.

Я даже на верную гитару покосилась, искренне пожалев, что на сей раз она не стала телепортироваться ко мне, а преобразилась прямо на кровати.

— Сам ты убоище, — решив ограничиться словами, огрызнулась я. — К несчастью, недобитое.

— Да как ты… — взвился ушастый нимбоносец.

— Ларн, заткнись! — оборвал возмущённый вопль Карвил. — И потрудись выбирать выражения, когда обращаешься к моей невесте.

— К этой? — сорвался на фальцет Ларрэйн.

— Я предупредил, — веско произнёс мишка, и блондинистый эльф мигом умолк.

Зато решил высказаться его темноволосый товарищ по длинноухости.

— Вил, ты уверен, что тебе нужна такая невеста? — осторожно осведомился он.

— Я уверен, что мне никакая не нужна, — отозвался оборотень. — Но, увы, бабуля придерживается иной точки зрения.

— Это она просто этого ужаса не видела, — обиженно пробурчал Ларн.

— Именно! — просиял счастливой улыбкой Карвил. — Пока не видела!

После этого заявления он медленно обошёл меня по кругу, встал почти вплотную и, бесцеремонно ухватив пятернёй за подбородок, заставил задрать голову. Я возмущённо уставилась в льдисто-серые глаза оборотня и выразительно засопела. Только вот никто моим настроением не проникся и молчаливому протесту не внял. Напротив — мою чешуйчатую физиономию повернули сперва одной щекой, потом — другой. Понюхали резиновые иголки, в которые превратились мои волосы. Словом, из табуретки повысили до лошади на базаре — вот-вот зубами заинтересуются.

— Хм, — погладив указательным пальцем по скуле, прокомментировал процесс изучения суженой мишка, — а ты на ощупь ничего. Приятно даже — гладенькая такая шкурка, прохладная. Только не пахнет ничем.