Фокс умолк и вернулся за стол, и Лейла просто взяла его за руку.

—На Милл-стрит загорелся дом. Кэл получил довольно сильные ожоги, когда вытаскивал детей. Трех детей. У Джека Проктора, владельца скобяной лавки, был дробовик. Он просто ходил по улицам и стрелял во все, что движется. Из одного ствола, из другого, потом перезаряжал. Два подростка насиловали женщину прямо на Мейн-стрит, напротив методистской церкви. И еще много всякого. Не стоит углубляться. Я не мог найти Карли. Пытался уловить ее мысли, но было слишком много помех. Пока не услышал, что она меня зовет.

Теперь Фокс не видел дома и лужайки. Перед глазами были огонь и кровь.

—Я побежал, но дорогу мне перегородил Нэппер. Он поставил машину поперек тротуара. Двинулся на меня, размахивая бейсбольной битой. Гейдж сбил его с ног — иначе бы мне не пройти. Кэл был с нами, хотя его ожоги еще не зажили. Я перелез через машину и побежал дальше, потому что слышал голос Карли. Дверь в библиотеку, в старую библиотеку, была открыта. Теперь я чувствовал Карли, чувствовал ее страх. Бросился вверх по лестнице, громко окликая ее, чтобы она поняла, что я иду. На меня катились тележки, падали книги со стеллажей.

Стоявшая перед глазами картина была такой яркой, словно все случилось вчера. Фокс зажмурился и провел ладонями по лицу.

—Пару раз я падал — может, больше. Точно не помню, все было как в тумане. Я выбрался на крышу. Там словно бушевал ураган. Карли стояла на узком каменном выступе наверху. Руки у нее были в крови, камень тоже. Я крикнул, чтобы она не шевелилась. Ради бога, только не двигайся. Я уже иду. Карли посмотрела на меня, на долю секунды безумие оставило ее, и я увидел ее страх. «Помоги мне, — сказала она. — Господи, пожалуйста, помоги мне». Потом шагнула вниз.

Лейла подвинула стул и прижала голову Фокса к своей груди — как ночью, в постели.

—Я не успел.

—Это не твоя вина.

—Все, что я делал в ту ночь, было неправильным. И мои ошибки убили ее.

—Нет. Ее убил демон.

—Она была посторонней. Единственная связь — это я. — Фокс отстранился, набрал полную грудь воздуха. — Ночью мне приснился сон, — выдохнул он и рассказал обо всем.

—Я не знаю, что сказать. Не знаю, что говорят в таких случаях. Но... — Лейла взяла его за руку, прижала к груди. — У меня разрывается сердце. Даже не представляю, что ты чувствуешь, если у меня разрывается сердце. Все, кто знает о случившемся, уже говорили, что это не твоя вина. Ты можешь согласиться или нет. Если Карли тебя любила, она бы хотела, чтобы ты согласился. Не могу сказать, правильно ли ты поступал, когда лгал ей. Неизвестно, поверила ли бы я во все, что знаю, если бы не видела и не пережила это сама. Ты хотел защитить ее от этого кошмара, сохранить то, что у тебя было, сохранить самого себя, оградить Карли от того, что здесь происходит. Я знаю, на что это похоже, — на желание разложить все по местам. Но ваши миры столкнулись, и помешать этому ты не мог.

—Я все делал не так.

—Возможно, ты бы мог изменить ход событий, — согласилась Лейла. — Или все пришло бы к такому же финалу, только другим путем. Откуда тебе знать? Я не Карли, Фокс. И нравится тебе это или нет, я вовлечена в то, что происходит в Холлоу. Теперь выбор не только за тобой.

—Я видел столько смертей, Лейла. Столько крови и страданий. Я знаю, будут еще. Но мы сделаем то, что можем, то, что должны. Только не уверен, что смогу жить без тебя.

Теперь ее сердце наполнилось печалью. Невыносимой тяжестью его печали.

—Мы найдем выход. Ты всегда в это верил. И меня заставил поверить. Давай. Иди наверх и ложись. Не спорь.

Уговорами, просьбами и угрозами Лейла заставила его подняться в спальню. Когда она дотащила его до кровати, у Фокса уже не осталось сил спорить или шутить. Он позволил себя раздеть и укрыть. Убедившись, что он спит, Лейла спустилась вниз, чтобы закрыть контору. Потом вернулась, позвонила Кэлу и попросила его прийти.

Увидев Кэла, Лейла прижала палец к губам.

—Фокс спит. У него была тяжелая ночь и непростой день. Ночной кошмар, — прибавила она и жестом пригласила его в кухню. — В котором смешались я и Карли.

—О, черт.

Не спрашивая, она налила Кэлу кофе.

—Фокс рассказал о ней, хотя это было непросто и причинило сильную боль. Он совсем выбился из сил.

—Все равно хорошо, что он тебе рассказал. Фокс не умеет ничего скрывать. — Кэл сделал глоток, потом опустил чашку, нахмурился. — Откуда тут взялся кофе?

—Фокс купил для меня кофеварку.

—Ха. С ним все будет нормально, Лейла. На него иногда накатывает. Не часто, но сильно.

—Он винит себя, и это глупо. — Это прозвучало так резко, что Кэл удивленно вскинул брови. — Фокс ее любил и не мог больше ни о чем думать. Он мне сказал, что стал искать ее, как только узнал, что она уехала с фермы. Ты получил ожоги, когда вытаскивал людей — детей — из огня, какой-то парень бродил по улицам и стрелял из ружья, этот сукин сын Нэппер набросился на Фокса с бейсбольной битой, а он страдает, потому что не сумел остановить ее.

—Есть еще кое-что, о чем он тебе не сказал. Останови меня, если я не прав. Фокс тоже был обожжен, не так сильно, но все же прилично. Когда мать до него дозвонилась, он побежал; мы с Гейджем за ним. По пути врезал Проктору — парню с дробовиком — и бросил ружье Гейджу. Потом вырубил одного из подростков, насиловавших женщину. Я занялся вторым, и это меня задержало. Потом появился Нэппер. Он успел нанести один удар своей битой. Сломал Фоксу руку.

—Господи.

—Гейдж врезался в него, как таран, и Фокс бросился дальше. Потребовалось какое-то время, чтобы утихомирить Нэппера. Когда мы добрались до старой библиотеки, Фокс уже бежал по лестнице. Внутри был настоящий ад. Мы тоже опоздали. Она уже прыгала... Проклятье, когда мы выскочили на крышу, Карли уже прыгала с этого карниза. Я подумал, что он бросится за ней. Фокс был весь в крови — от удара Нэппера, от книг, которые летали, словно снаряды, и бог знает от чего еще. Фокс ничего не мог сделать. Он это знает. Но время от времени чувство вины возвращается, и тогда ему приходится туго.

—Если бы Карли ему верила, если бы она верила и сделала то, что он просил — что она ему обещала, — то осталась бы жива.

Взгляд внимательных серых глаз задержался на Лейле.

—Верно. Совершенно верно.

—Но Фокс ее не винит.

—Трудно винить мертвых.

—Но не для меня — по крайней мере, теперь. Если бы она его по-настоящему любила, по-настоящему верила ему и сдержала обещание — всего лишь сдержала обещание, — Фоксу не пришлось бы рисковать жизнью, чтобы пытаться ее спасти. Я ему не говорила и постараюсь не говорить. Но теперь, когда я произнесла это вслух, мне стало легче.

—Я говорил это вслух, ему в лицо. Мне тоже стало легче, но для него, похоже, есть разница.