— Но тебе, наверное, холодно?

— Не холоднее, чем тебе. Слышу я, как ты зубами стучишь.

Ничего смешного сказано не было, но она засмеялась. Это был самый настоящий смех, не истерика. Услышав его, Быков вдруг понял, что ничего плохого с ними не случится, что они выберутся. Невозможно представить себя мертвым, когда рядом смеются.

Быков все плавал и плавал, а Сабрина сверху светила ему фонарем. Один из них упал. Быков нырнул за ним, но не достал. Лампа погасла. Теперь у них оставался только один источник света.

— Этот фонарь с петелькой, — успокоила Быкова Сабрина. — Я продела руку, теперь не упадет.

— Сама не упади, — буркнул он.

Было холодно. Его трясло.

— Не упаду, — сказала Сабрина. — Когда ноги устают, я их распрямляю, потом снова сгибаю. Не то чтобы очень комфортно, но терпеть можно.

— Осторожно! — предупредил Быков. — Я поднимаюсь.

Всего понадобилось пять попыток. После четырех попыток он окунался в воду с головой. Наконец ему удалось забраться в колодец и раскорячиться там на манер Человека-паука.

— Теперь давай вверх, — распорядился он.

— Передохнуть не хочешь?

Быков не хотел. Руки и ноги окоченели и плохо слушались. Он не был уверен, что сумеет продержаться в колодце достаточно долго. А что, если вода начнет подниматься и сюда?

Двигаясь друг за другом, они медленно преодолели пятиметровый подъем, после чего свет пропал и Сабрина радостно объявила:

— Я выбралась. Сейчас посвечу.

Луч света ударил Быкову в глаза. Зажмурившись, он сердито сказал:

— Убери свет! Не вижу ничего.

— Хватайся!

Она протянула вниз руку. Он не увидел ее, а нащупал. Осторожно взялся за холодные мокрые пальцы и спросил:

— Ты хорошо держишься?

— Не бойся, не упадем, — заверила его Сабрина.

Он не повис на ней всем своим весом, но воспользовался помощью, потому что не был уверен, что сумеет завершить восхождение самостоятельно. Сабрина была легче и гибче, а ему в тесном колодце было трудно повернуться, к тому же он изрядно продрог, пока бултыхался в воде. Возможно, он бы не выбрался без ее помощи. Преодолевая последний метр подъема, Быков едва не закричал от судороги, которая свела икру правой ноги. Секундой позже судорога впилась в левую ступню. Выползший на ровную поверхность, Быков перекатился на спину и стал растирать ноги. Сабрина бросилась ему на подмогу.

— Все, уф! — сказал он. — Прошло.

— Что теперь? — спросила Сабрина.

— Ход ведет в обе стороны?

— В одну. За колодцем ничего нет.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

Она засмеялась:

— Не знаю. Просто чтобы слышать твой голос. И знать, что все обошлось.

— Пока что нет, — произнес Быков с сомнением. — Мы понятия не имеем, куда попали и как отсюда выбраться.

— Эту штольню проложили только для того, чтобы навалить камни над усыпальницей, — сказала Сабрина. — Но она все равно нас куда-то выведет.

— Посмотрим.

Они двинулись навстречу неизвестности. Ползком, на четвереньках, пригнувшись, снова ползком.

Сколько это длилось? Неизвестно. Представления о времени, реальности и окружающем мире были слишком размыты, чтобы полагаться на них. Были подъемы и были спуски. Один раз наши герои вздремнули, а может, и проспали несколько часов кряду, кто знает.

Через какое-то время фонарь стал светить слабее, лампа замигала, а потом и вовсе погасла. Но это было даже хорошо, потому что иначе Быков и Сабрина не увидели бы свет, забрезживший в темноте справа от них. Они направились туда и услышали голос, тараторивший на плохом английском:

— Леди и джентльмены, как я уже говорил, эта великая пирамида была построена для фараона Хеопса около четырех с половиной тысяч лет назад. Будучи самой большой из трех пирамид в Гизе, она вплоть до четырнадцатого века оставалась самой высокой постройкой на Земле. А теперь мы перейдем…

Быков с Сабриной переглянулись и закричали:

— Люди-и! Не уходите-е! Мы зде-есь!

Да, они были здесь. Там, откуда начали свое путешествие в древность. Они вернулись и больше не хотели обратно. Они хотели в свой мир, пусть часто несправедливый и несуразный, но привычный и понятный. Выползать на свет было все равно что заново родиться. И они чувствовали себя новорожденными. Человеческими существами, в тысячный раз перешедшими из мрака забвения к жизни. И они были счастливы.

Люди! Вы слышите? Они здесь!