Джар поблагодарил мистера Торна, и они с барменшей продолжили свой путь к Гурнардс-Хеду. Морва семенила сбоку от Джара. Он представлял себе, как она забегает в воду с доской под рукой. «Почему серферы всегда бегут к морю вот так – семеня как Морва?» – пронеслось у него.

– А куда именно мы идем? – спросила барменша.

– Я хочу показать тебе место, где была Роза, где стояла ее палатка.

– Я тебе верю.

– Я знаю. И очень признателен тебе за это. Правда. И еще спасибо за поддержку в беседе с мистером Торном. Ты знаешь ту компанию по прокату автомобилей, о которой он упомянул? Нам нужно будет съездить туда потом.

Через десять минут они уже стоят на вершине мыса. Рана на голове Джара снова начинает ныть. Либо кончается действие анальгетика, который Морва дала ему в пабе, либо боль возвращается от воспоминания о том, как его на этом месте ударили по голове.

– Роза была тут, она сидела вот здесь, – проговорил Джар, показывая на лоскуток травы у утеса, где он заприметил Розу несколько часов назад. – А вот здесь стояла ее палатка, – добавил он.

– Тогда трава должна быть примята, – заметила Морва, сдвигая свои солнечные очки на волосы, чтобы рассмотреть все более тщательно.

«А ведь она права», – подумал Джар. Почему палатка не оставила никаких следов на траве? Трава здесь густая, сильная, не падающая даже под порывами ветров с моря. Почему же она не придавлена? Может, Роза установила палатку перед самым его приходом? Джар повернулся к морю и окинул взглядом залив. Вечернее солнце было все еще высоко, но его лучи уже слабели. Неужели и эта встреча с Розой была его галлюцинацией? Тогда это самая убедительная галлюцинация!

Джар вдохнул свежий воздух: «Хоть бы Карл получил мой снимок!»

– Мы сделали селфи, вот на этом самом месте, за несколько секунд до того, как ее увели.

Его слова повисли между ними.

– Думаю, нам следует вернуться и хорошенько осмотреть твою рану.

– У меня нет сотрясения мозга, если ты подумала об этом.

– Я знаю, что нет.

– Она была вот здесь, на этом самом месте, – заговорил снова Джар, но Морва уже не слышала его. Она спешила назад по узкой тропке.

Кромер, 2012 г.

Сегодня вечером Э. проводила свой урок по рисованию с живой натуры. Она снова рисует – думает, что это ей заменит лекарства. Я опять пытался уклониться от присутствия на этом уроке, но она настояла. До чего же упорным может быть человек!

– Я неважно себя чувствую, – пробовал возражать я, но она разгадала мою уловку.

По правде говоря, я чувствовал себя лучше, чем когда-либо; мои чувства обострились под действием усилителя когнитивных функций, который я принял за двадцать минут до этого. И я очень хотел посмотреть, как этот препарат подействует на мои рисовальные способности. Ведь он отлично помогал мне в сочинительстве.

– Ну же, давай, малыш, ты же не можешь все время сидеть в своем сарае.

Э. знает, что мне нравится, когда она называет меня «малышом»: я ощущаю себя тогда более молодым, а не стареющим ученым. И Роза тоже называет так Джара.

Я взял себя в руки, поправил манжеты на рукавах рубашки и вышел из кухни. Гостиная была полна народа. Компания собралась чудесная (Э. любила веселые вечеринки в молодости). Но мне ужасно хотелось сбежать оттуда – и подальше от молоденькой студентки Саши, которая сидела голой на столе прямо передо мной.

– На прошлой неделе натурой был мужчина, – шепнул мне на ухо единственный гость мужского пола, спутник одной из подружек Э., когда мы доставали свои альбомы и карандаши. – Примостилась на обеденном столе, как чудная ваза с фруктами.

По выражению лица нашей модели ясно читалось, что она предпочла бы быть где угодно, только бы не сидеть обнаженной на столе в доме в Кромере, в окружении незнакомых людей, сосущих свои карандаши. Я не мог винить ее за это. Я решил, что Саша – актриса. Похоже, что актрисами были и многие другие гостьи Э.

В чем-то Саша мне напоминала Розу. Такие же пышные, начесанные волосы, такие же полные губы, такое же угрюмое и неприветливое выражение лица. И хорошая фигура: скорее, яблоко, чем груша. Плечи пловчихи, стройные бедра.

Через сорок пять минут я прервался, чтобы подать гостям южно-африканский «Сира». Э. тоже вышла в кухню, где я разливал вино по бокалам, заранее поставленным ею на поднос.

– Ну, как у тебя получается? – спросила она, наклонившись ко мне и положив на мою руку свою.

Она до сих пор думает, будто я не заметил, что она сократила дозу своих препаратов. И теперь больше пьет, чтобы компенсировать это.

– Некоторые люди посланы на Землю, чтобы рисовать. Я не из их числа.

– Не знаю, не знаю, – сказала Э., листая мой альбом, который я положил на буфет.

– Не смотри, – сказал я, резко захлопывая альбом.

Э. решила, будто я смущаюсь. Выхватив у меня альбом, она крепко стиснула его обеими руками и прижала к груди, покачиваясь всем телом.

– Не будь таким застенчивым, – сказала она, улыбаясь.

Я больше не мог возражать. С неохотой я принялся снова разливать вино, пытаясь представить себе, что сейчас будет.

Прислонившись к буфету, Э. открыла ту самую страницу альбома: «Хорошо. Совсем не плохо». А затем всмотрелась в изображение более внимательно. В груди у меня все обмерло.

– Не припомню, чтобы она носила колье, – пробормотала Э.

– Творческая вольность, – сказал я и понес вино в гостиную.

Дворец Шахрияра уже полностью возведен в моем воображении; каждый кусок мрамора, каждый блок гранита уложены аккуратно и точно на положенное им место. До этого времени я не сознавала, как много я знаю об архитектуре. Арки Альгамбры? – Да без проблем: мне по силам любые архитектурные изыски (удивительно, что только мне не вспоминается из бесед с отцом по выходным!).

Последним помещением, которое я выстроила, стала опочивальня Шахерезады, куда она удалялась каждую ночь – придумывать новую сказку ради того, чтобы остаться в живых. Завтра я тоже начну рассказывать сказки Шахерезады, чередуя их со своими собственными.

Я в предвкушении уикенда. Мы с отцом собираемся в отпуск – лучший из всех, что у нас были. Сегодня вечером я пакую вещи и уже сильно возбуждена. Ранним утром мы выезжаем в аэропорт (к поездке в машине я приготовила и завернула в фольгу бутерброды из чиабатты с беконом). И через десять часов – 36 000 секунд – будем в Дели. Перелет предстоит утомительный, но я как-нибудь справлюсь с этим. На худой счет я смогу выбирать фильмы.