— Каким?

— Сломленным.

— Сломленным?.. — вскинул бровь Феликс. — Позволь мне рассказать тебе одну историю… Когда Сигизмунд был немногим старше тебя, один валахский маг, возомнивший себя чуть ли не аватарой Хтона, ухитрился заточить его в подземелье своего замка. Сигизмунд провел два года в тесной камере, будучи объектом насмешек со стороны мага, который, ко всему прочему, доколдовался до того, что стал еще и вампиром, так что над Сигизмундом постоянно висела угроза быть выпитым досуха. Но Сигизмунд уже тогда был одним из Неумолимых Пилигримов, а это кое-что да значит. За два года он вырыл подкоп и сбежал. Спустившись в прилегавшую к замку деревню, он зашел в трактир и купил стакан водки и стул. Водку он выпил, а стул разломал. В тот же вечер он вернулся в замок и забил ножку от стула в грудь мага-вампира… Вот такая забавная история. Чтобы сломать Сигизмунда, потребуется нечто большее, чем кучка бюрократов и лицензированных подлецов.

— Тогда почему…

— Он так взбеленился? Да потому что не было у него опыта в общении с узаконенной подлостью. Как, впрочем, и у меня. Мы, герои, сколько бы не повидали в своей жизни людской подлости и низости, продолжаем считать эти качества болезненными отклонениями от нормы…

Патрик хмыкнул и почесал шрам.

— Огюстен как-то назвал героев циничными романтиками, — сказал он.

— А мы такие и есть, — улыбнулся Феликс. — И я боюсь, как бы нам скоро не подыскали уютное местечко в какой-нибудь кунсткамере…

— Бальтазару уже подыскали, — моментально помрачнев, сказал Патрик.

— Э, да ты не понял всей морали моей истории, — сказал Феликс с укором. Он пристально взглянул Патрику в глаза. — Герои иногда отступают, — сказал он, — но никогда не сдаются. И никогда ничего не забывают.

Произнеся эти слова, он вдруг резко хлопнул себя по лбу и с досадой воскликнул:

— Ах ты, голова моя дырявая! У меня же встреча в четверть седьмого! С Йозефом, у ратуши! Живо лови еще один кэб!

Стремительный карьерный взлет Йозефа, случившийся в начале весны, привел к тому, что большинство его так называемых друзей (тех самых, перечисленных в записной книжке под заголовком «Нужные люди») поспешили и самого Йозефа занести в аналогичные блокнотики. Так что не было ничего странного в том, что когда Йозеф только лишь заикнулся о найме адвоката, каждый из его, Йозефа, знакомцев, имеющих хоть какое-нибудь отношение к юриспруденции, поспешил предложить ему свои услуги. Перед Йозефом и Феликсом на целых два дня встала проблема выбора лучшего из самых именитых и самых дорогих адвокатов Столицы, готовых расшибиться в лепешку, чтобы угодить чиновнику третьего разряда при главной канцелярии магистрата.

Опираясь в основном на рекомендации бывших клиентов, мнения газетных судебных обозревателей и скупые похвалы неизменно проигрывавших один процесс за другим прокуроров, Йозеф и Феликс остановили свой выбор на мэтре Теодоре. Феликсу в нем импонировало отсутствие фамилии, наглядно доказывающее, что — пускай и давно, еще в юности, но все же! — сей матерый законник имел за душой и что-то иное, помимо стремления всю жизнь истолковывать параграфы и статьи закона; ну, а Йозефа с ходу подкупила репутация мэтра как беспроигрышного адвоката, склонного высмеивать своих беспомощных оппонентов. Правда, услуги господина Теодора и стоимость имели адекватную, но до оплаты дело не дошло. «Вы с ума сошли! — воскликнул доктор права, почетный юрисконсульт, мэтр адвокатуры и повелитель присяжных, когда Йозеф обратился к нему за помощью. — Какие деньги?! Вы же мой друг!» После такого патетичного заявления мэтр взялся за работу, что называется, не глядя. «Вы с ума сошли! — воскликнул он два дня спустя, ознакомившись с материалами дела и отойдя после гипертонического криза. — Какая защита?! Это же Мясник!»

Последнее восклицание устранило как проблему оплаты работы мэтра, так и проблему выбора другого адвоката. В кулуарах Дворца Правосудия на Йозефа даже стали показывать пальцем — мол, это тот ненормальный, который ищет адвоката для Мясника… Да-да, того самого! — шептались между собой клерки, захлопывая двери юридических контор перед носом чиновника третьего разряда при главной канцелярии магистрата.

Забрезживший было огонек надежды начал угасать, но тут неожиданно для всех, и не в последнюю очередь для самих себя, за дело Бальтазара решили взяться Бергеры. Три поколения семейства, а вернее даже — юридического клана Бергеров съели не одну сотню собак на делах из области гражданского права, но что заставило их влезть в эту кашу, они и сами толком не могли объяснить. Кончилось тем, что Бергеры, почти месяц проморочив Йозефу голову, отказались от дела ввиду его полной бесперспективности и порекомендовали обратиться к общественному защитнику. Того звали Гульд, и он был перманентно болен. Йозеф нанес ему всего один визит и, будучи неприятно удивлен манерой господина Гульда общаться с клиентами через прислугу и не покидать спальни ни при каких обстоятельствах, в одностороннем порядке расторг всякую договоренность об услугах общественного защитника.

И вот теперь, по истечении пятого месяца процесса над Бальтазаром, у испанца появился новый адвокат, отрекомендованный Йозефом как в меру жадный, в меру амбициозный, в меру осторожный, в меру умный и абсолютно беспринципный (проще говоря, идеальный) юрист.

— Это и есть адвокат? — с сомнением уточнил Патрик, выбираясь из кэба, остановившегося на площади Героев.

— Этот? — усмехнулся Феликс, глядя на пучеглазого и низколобого субъекта рядом с ожидающим у ворот ратуши Йозефом. — Вряд ли. Поверенный, скорее всего. Уважающий себя адвокат всегда держит дистанцию между собой и клиентом при помощи поверенных.

Патрик только вздохнул и покачал головой.

— Папа! — возмутился Йозеф так громко, что переполошил стаю голубей, мирно обедавших хлебными крошками неподалеку. Жирных сизарей щедро прикармливали многочисленные семейные пары, совершавшие вечерний променад по площади Героев. — Ты опоздал на пятнадцать минут!

— Извини.

— Добрый вечер, Йозеф, — вежливо поздоровался Патрик, но Йозеф не удостоил его ответом.

— Папа, это господин Шульц, — чуть задыхаясь от волнения, проговорил он. — Поверенный нашего нового адвоката. Он только что вернулся из Дворца Правосудия!

— Неужели?

— Да-да! И принес очень важные новости! Герр Шульц, будьте любезны…

— А вам не кажется, что здесь не место для подобных бесед? — высокомерно осведомился господин поверенный. — Может быть, продолжим в более уединенной обстановке? Хочу напомнить, что мои сведения строго конфиденциальны и…

— Конечно-конечно, — засуетился Йозеф, озираясь по сторонам. — Может быть, в Метрополитен-музее? Не думаю, что в этот час там будет много посетителей…

— Музей так музей, — кивнул герр Шульц, хотя у Феликса осталось подозрение, что поверенный имел в виду что-то вроде кафе или закусочной, где можно было бы и поужинать за счет клиента. «И вообще, — подумал Феликс, — если судить по внешности этого поверенного, его хозяин взялся защищать Бальтазара не из жадности или честолюбия, а исключительно из нежелания загреметь в долговую тюрьму».