–А мы с вами что сейчас делаем? Не разговариваем?

Кэгни вскакивает со стула и упирается руками в стол.

–Это не разговор, – отвечаю я, делаю шаг вперед и тоже упираюсь ладонями в стол. – Это просто кошмар какой-то!

–Почему, интересно? Потому что нам до сих пор не подали десерта?

Кэгни смотрит на меня, не отрываясь. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

–Простите? – спрашиваю я тихо.

–Срочно захотелось шоколада? – сухо интересуется Кэгни.

У меня начинает дрожать нижняя губа, и я судорожно сглатываю.

–Что вы хотите сказать? – спрашиваю я трясущимися губами.

Мои руки тоже дрожат, а из глаза выкатывается огромная слеза, оставляя на правой щеке влажную дорожку.

У Кэгни по лицу проходит какая-то тень. Он видит, что я плачу, и его руки, сжатые в кулаки, расслабляются. Тут громко кашляет Питер Глоуминг; Кэгни вспоминает о зрителях, присутствующих на этом отвратительном спектакле, и опять принимается играть свою роль.

–Успокойтесь, мисс Санни, не нервничайте. Куда делось ваше чувство юмора? Неужели вы потеряли его вместе с лишними килограммами?

Я быстро вытираю слезы со щек.

–Мне пора идти.

–Не беспокойтесь. Я сам уйду.

Кэгни торопливо и раздраженно выходит из-за стола.

–Нет! – кричу я ему. – Я первая сказала, что ухожу.

Кэгни замирает на месте, а я поворачиваюсь к Теренсу и Дайдре.

–Простите, мне действительно пора. Большое вам спасибо за ужин и...

Я уже нахожусь на полпути к дверям гостиной, однако внезапно останавливаюсь, поворачиваюсь к столу и обращаюсь к родителям Дутала таким серьезным тоном, каким только могу:

–Я хочу, чтобы вы знали: я очень счастлива, что с Дугалом все в порядке, но думаю, мне больше не стоит с ним встречаться. Боюсь, я могу напомнить ребенку о том, о чем ему лучше забыть раз и навсегда. В общем... спасибо вам огромное за ужин и до свидания.

Я несколько секунд смотрю на Теренса и Дайдре, затем, поддавшись внезапному порыву, возвращаюсь и расцеловываю их обоих в щеки. Кристина и Питер молча сидят друг напротив друга, из последних сил стараясь не заснуть.

–Питер, Кристина, – обращаюсь я к ним, – было очень приятно с вами познакомиться.

Питер, совершенно пьяный, поднимается со стула, чтобы поцеловать меня на прощание. Я быстро целую его в щеку. Или, точнее, не в щеку, а в воздух возле его щеки. Затем так же быстро обхожу вокруг стола и целую Кристину, чтобы она не подумала, будто я заигрываю с ее мужем.

–Кристиан! – говорю я. – Приятно было снова с вами встретиться. Мы еще обязательно увидимся.

Я протягиваю Кристиану руку, но он встает с места и наклоняется ко мне. Мы обмениваемся прощальными поцелуями. Отвернувшись от Кристиана, я смотрю на единственного, кого я еще не поцеловала. Кэгни стоит у противоположного конца стола и смотрит на меня молча.

–Мне пора идти, – говорю я и выхожу из гостиной.

Взяв со столика в коридоре сумку, я заглядываю в

соседнюю комнату. Эдриан по-прежнему болтает по телефону. Он несколько секунд смотрит на меня с виноватым видом и одними губами произносит: «Прости». Затем прикладывает палец к губам: «Тсс!»

Я разворачиваюсь и иду к входной двери, слыша за спиной голос Кристины:

–А как называется ее сайт? По-моему, отличная идея!

Я выхожу из дома. Прохожу через садик и, открыв калитку, оказываюсь на улице. Домой я решаю идти не по тротуару, а прямо посреди проезжей части – так никто не сможет схватить меня за руку из кустов или какой- нибудь подворотни и затащить в тень. Этот урок я усвоила, глядя по телевизору «Криминальный обзор» – самую страшную передачу в истории телевидения. Я успеваю сделать всего несколько шагов, когда у меня за спиной раздается голос:

–Простите меня.

Я оборачиваюсь и вижу Кэгни Джеймса, стоящего посреди дороги.

–Это вас Кристиан послал извиниться? – спрашиваю я спокойно.

–Я не хотел вас прогонять. Пожалуйста, вернитесь. Я сам ухожу.

Кэгни смотрит не на меня, а на свои ладони. Несколько раз сжав и разжав кулаки, он опускает руки, и те безвольно повисают вдоль туловища.

–Нет, – отвечаю я решительно. – У меня нет настроения. Я пойду домой.

Я разворачиваюсь и делаю несколько шагов.

–Ну по крайней мере подождите своего... друга, – говорит Кэгни.

Я грустно улыбаюсь.

–Я не знаю, сколько еще он проговорит по телефону, а спросить не могу, потому что его подружка услышит мой голос.

Как жалко звучат мои объяснения!.. Кэгни молча смотрит на придорожный куст, усеянный мелкими голубыми цветами. Готова поспорить, что мы оба не отгадаем название этого кустарника даже с пятидесятой попытки.

–Вам нельзя идти одной, – произносит Кэгни, глядя на голубые цветы.

–Ничего со мной не случится, – отвечаю я грустно.

Я привыкла возвращаться домой в одиночку. Мне вообще не нужна ничья защита.

–Все так говорят, – хмуро отвечает Кэгни.

–Ну и что вы предлагаете? – спрашиваю я неожиданно для самой себя и мысленно удивляюсь, с чего мне вообще пришло в голову задать такой вопрос.

Кэгни переводит взгляд на почтовый ящик возле дороги. Я тоже смотрю на ящик, чтобы выяснить, что в нем такого интересного.

Кэгни откашливается и переводит взгляд на меня. Я выразительно молчу, ожидая ответа на вопрос. Со стороны дома доносится звук открывающейся двери и голос Кристиана. «Пока-пока!» – кричит он кому-то.

Взгляд Кэгни снова обращается к почтовому ящику.

–Кристиан мог бы вас проводить, – говорит он тихо.

Я открываю рот, но не могу выдавить ни звука.

–Кристиан, ты ведь проводишь ее домой, правда?

Кристиан останавливается возле друга и смотрит на него, будто не веря собственным ушам. Я чувствую, как вместе со стекающей капелькой пота по моей спине проходит волна разочарования. Не понимаю, что со мной такое?

Кристиан переводит взгляд с Кэгни на меня. Заметив написанную на моем лице растерянность, он решительно заявляет:

–Ну конечно, Санни, я тебя провожу. Идем, дорогая.

Пока Кристиан подходит ко мне, я стараюсь сосредоточиться на его лице, однако в последний момент все- таки перевожу взгляд на Кэгни. Тот стоит, не двигаясь, и смотрит на цветы. Кристиан берет меня под руку и уводит.

Раньше мы с Кристианом были едва знакомы, но сейчас мне почему-то очень комфортно идти вместе с ним под руку посреди тихой улочки. Мы молча шагаем по направлению к моему дому, размахивая руками. Наконец я решаю прервать молчание.