Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сон Эдуарды был спокойным, ровным, и Элена вышла из ее палаты с легким сердцем.
Потом они отправились в отсек для новорожденных, где Элена сразу же узнала своих ребятишек по их одинаковым одежкам.
– Только кто из них дядя, а кто – племянник? Даже сразу и не поймешь, – растерянно спросила она.
– А вы посмотрите на браслетики, – отозвалась медсестра из дальнего угла палаты.
Элена прочитала на одном браслетике свою фамилию и произнесла умиленно:
– Здравствуй, сыночек!
Сезар тем временем склонился над ребенком Эдуарды и вдруг забеспокоился:
– Сестра! Идите сюда! Ох, проклятие, она куда-то вышла!..
– Что случилось? – встревожилась Элена. Сезар, белый, как мел, держал ребенка на руках и не мог поверить в то, что видел воочию.
– Что с мальчиком? – теребила его Элена, и Сезар наконец ответил:
– Он… мертв.
– Не может быть! Посмотри внимательнее!
– К сожалению, это так… Надо позвать сестру…
– Нет. Нет! – решительно произнесла Элена. – Сначала надо поменять браслетики.
– Ты с ума сошла, Элена!
– Нет. Мы должны поменять детей, – вымолвила она твердо. – На место ребенка Эдуарды положим моего.
– Я не стану этого делать, – не менее твердо заявил Сезар, но Элена продолжала внушать ему, что они оба должны взять на себя этот грех ради счастья Эдуарды.
– Пойми, ведь у нее никогда не будет детей. А я уже познала счастье материнства. И мой сын никуда от меня не денется, я буду так же любить его, как если бы он жил со мной. Помоги мне, Сезар!
– Не могу. Я врач. Я давал клятву.
– Ты обязан быть на стороне жизни! Вот истинный смысл твоей профессии! Я легче перенесу потерю ребенка, чем Эдуарда. Подумай об этом.
– Так было угодно Богу. Мы не можем идти против Его воли, Элена!
– Но ведь ты же знаешь, что Бог – это любовь. Что Он может иметь против матери, которая жертвует собой ради дочери? Это мое право, мой долг, мой выбор. Я делаю это во имя любви! Помоги мне. Ты же сам говорил, что готов на любую жертву ради счастья Эдуарды.
– Да, это так… Я тебя понимаю… Но что будет с Атилиу?
– Не спрашивай меня об этом, – взмолилась Элена. – Один Бог знает, как я сейчас страдаю и как далось мне такое решение. Но счастье Эдуарды сейчас дороже всего. Поможем ей, иначе она не переживет потери ребенка.
Сезар молчал, все еще пребывая в нерешительности, и тогда Элена сама, дрожащими от волнения руками стала менять браслетики новорожденных.
– Мы сохраним это в тайне, – сказала она, положив своего живого ребенка на место умершего. – Никто, кроме нас двоих, никогда не узнает, что произошло сейчас в этой палате. Спасибо тебе, Сезар!
Проснувшись, Эдуарда увидела перед собой сморщенное личико младенца, которого держала на руках сидевшая рядом Элена.
– Сыночек!.. Мама!.. – улыбнулась Эдуарда. – Спасибо тебе, что ты его принесла.
В глазах Элены проступили слезы, и Эдуарда сразу же заподозрила неладное:
– Мамочка, ты плачешь? Почему? Со мной что-то не так? Или… с тобой?
– Нет, доченька. С тобой, к счастью, все в порядке. А вот мой малыш… умер.
– Боже мой! Как же такое могло случиться? Мамочка, я не знаю, чем тебе помочь. Сыночек, помоги мне, подскажи, что я могу сделать для твоей бабушки!
Элена от этих слов заплакала навзрыд и вынуждена была уйти из палаты, оставив Эдуарду на попечение Сезара.
– Если бы такое случилось со мной, – сказала ему Эдуарда, – я бы сошла с ума, умерла от отчаяния, выбросилась бы из окна!
– Не надо так убиваться, – глухо промолвил Сезар. – Элена сильная, она справится с этим горем.
– А Атилиу? Он уже знает?
– С ним сейчас говорит доктор Моретти…Атилиу приехал в клинику с двумя букетами – для Элены и Эдуарды, но его встретил главврач клиники, считавший своим долгом лично сообщить отцу столь печальную новость.
– Крепитесь. Ваш ребенок сегодня умер. В этом нет нашей вины…
– Да вы просто что-то перепутали, – не поверил ему Атилиу. – Карточки, имена, младенцев… Это какое-то недоразумение. Вчера я видел своего сына. Он был здоров. Он не мог умереть!
– К сожалению, это факт, – вновь заговорил главврач. – Ребенок только выглядел здоровым. Вероятно, причина смерти в неправильном внутриутробном развитии жизненно важных органов: мозга, сердца, легких. Точно об этом можно будет сказать только после вскрытия.
Атилиу выслушал его, но продолжал твердить свое:
– Вы проверьте еще раз сопроводительные документы на того младенца, о котором говорите. Я уверен, мне сердце подсказывает, что умер не мой сын, а какой-то другой ребенок!
Сезар, стоявший рядом с Атилиу, при этих его словах покачнулся, у него все поплыло перед глазами.
– Вам пора отдохнуть, – обратился к нему главврач. – Вы уже вторые сутки на ногах.
– Нет, ничего, со мной все в порядке, – пробормотал Сезар.
Тем временем доктор Моретти ввел в кабинет главврача Элену, от которой требовалось согласие на вскрытие.
Увидев Атилиу, она бросилась к нему со слезами, и тогда он наконец понял, что действительно потерял сына.
Последовавшие слова утешения со стороны врачей не могли уменьшить горя несчастного отца. Он был подавлен и почти не слышал того, что ему говорили. Элена же перестала плакать и держалась мужественно, готовая вынести все, на что обрекла себя сама.
– Я осмотрел вашего сына, – сказал Моретти, обращаясь к Атилиу, – и пришел к выводу, что причина смерти – во внутреннем кровоизлиянии мозга. Это следствие неправильного формирования системы кровообращения. Такую патологию невозможно обнаружить ни во время беременности, ни в момент родов. Разумеется, это предварительное заключение.
Атилиу слушал его рассеянно, не вникая в суть услышанного. Какая разница теперь, от чего умер его единственный сын, которого он даже не успел подержать на руках!
– Вы настаиваете на вскрытии? – донесся до Атилиу голос главврача.
– Нет, – ответил он, желая поскорее закончить все формальности.
– Что ж, тогда доктор Моретти выпишет свидетельство о смерти, – подвел итог главврач.
Элена вернулась в свою палату вместе с Атилиу. Он сел рядом с ней, взял ее за руку.
– Я совершенно раздавлен. Такая пустота внутри. И горечь от собственного бессилия. А каково же тебе, матери, девять месяцев носившей под сердцем наше несчастное дитя! Бедная ты моя!