над ним власти, уясни это своей тупой башкой раз и навсегда. Тебе и раньше-то не удавалось сделать из него свою копию, не удастся и теперь. Этому никогда не бывать. А знаешь почему, Олег? Потому что он умнее и гораздо смелее такого выродка, как ты.

На последних словах Андрей с силой пихает отца в пол и распрямляется:

— И запомни. С этого момента я поставлю за тобой слежку. Дай мне хоть малейший повод, и я засажу тебя на такой срок, что ты нескоро увидишь белый свет, ясно? Приблизишься к моему сыну без его желания хоть на метр — станешь инвалидом, обещаю. Еще хоть раз попробуешь ему угрожать — обязательно пожалеешь. Ты за свою ничтожную жизнь, Олег, разочаровал всех своих близких. Потому прими мой совет и вспомни о своей матери. Людмила Михайловна путь и не заслуживает такого сына, но все еще в него верит. Найди нормальную работу и хотя бы ради эксперимента попробуй чего-то добиться честным, а не легким, — достойным, кстати, того самого слабака, о котором ты тут кричал, — путем. У меня все. Пошли, Мирон.

Андрей сжимает пальцами мое плечо и тянет на выход. Бросив последний взгляд на это ничтожество, которое и правда никогда не имело право зваться моим отцом, я ухожу вместе с Андреем. С человеком, который действительно всегда относился ко мне, как к родному сыну. Но я этого, конечно, не ценил. Противился. Брыкался. Но он все равно оставался рядом.

В груди что-то больно сжимается, и от этого начинает резать глаза.

Мы выходим на улицу, и Андрей вновь сжимает пальцами мое плечо:

— Ты как, Мир? Мне жаль, что тебе пришлось это выслушивать...

Внутри что-то обрывается, эхом звенит в ушах, душит, словно требуя какого-то действия.

И я бросаюсь к Андрею, чтобы крепко обнять своего настоящего отца.

Глава 29. Любовь

Меня будят стук в дверь и теплое прикосновение чужих губ к кромке волос на лбу. Не чужих, нет. Конечно, нет...

— Лю, — шепчет Мир, — подъем. Похоже, Ник решил поздравить тебя раньше меня. Но у него ничего не выйдет.

Последнее звучит зловеще, и в следующий миг Мир опрокидывает меня на спину и нависает сверху. Я не успеваю открыть глаз, как мои губы захватывают в плен губы Мирона.

— С днем рождения, фенек, — шепчет он после, буквально купая меня в нежности своего блестящего взгляда. — Подарок чуть позже. А пока посмотри, что тебе приготовил наш братик.

Он еще раз склоняется, чтобы коротко поцеловать меня в нос, и быстро поднимается с кровати, прячась в ванной комнате.

Я еще секунду наслаждаюсь началом самого лучшего дня рождения в своей жизни и иду открывать дверь настойчиво стучащему в нее Никите.

— С днем рождения, Люба! — широко улыбается он, чуть подпрыгивая на месте от переизбытка эмоций. В руках букет цветов из нашего сада и листок формата А4. — Мы самые первые тебя поздравляем!

Папа, стоящий позади Никиты, улыбается, затем склоняется ко мне и целует в волосы:

— С днем рождения, солнышко.

— Спасибо, — принимаю я букет из рук Ника и любуюсь своим портретом в окружении разноцветных воздушных шаров, исполненным его детской рукой. — Ого, как я похожа! Очень здорово, Никит, спасибо!

— Умывайся и спускайся вниз, — предлагает папа. — Подарю тебе подарок.

— Хорошо, — улыбаюсь я.

Меня снедает любопытство, пока я кладу рисунок и цветы на комод и иду в ванную — Мирон вчера намекнул, что знает, что подарит мне папа, но, сколько бы я ни выпытывала у него, что это конкретно, он мне так и не признался.

— Ушли? — встречает меня в ванной комнате Мир, о котором я каким-то неведомым образом забыла на несколько секунд. Я вздрагиваю и поспешно киваю:

— Папа просил спуститься...

— Ага, — выразительно ухмыляется Мир. — Не буду мешать.

Он совершенно наглым образом мне подмигивает и не спеша уходит. Что же там за подарок?..

Когда я спускаюсь в холл, там меня уже ждет вся семья, и Галина тоже. Мачеха цепким взглядом смотрит, как Мирон делает шаг ко мне, чтобы заключить меня в свои объятия. Он обнимает меня всего секунду, а затем отстраняется и наигранно торжественным голосом восклицает:

— С днем рождения, Люба!

— С днем рождения, Любочка, — подхватывает вслед за сыном Галина с приторно-сладкой улыбкой на губах, как только заставляет себя оторвать раздраженный взгляд от Мирона.

— Спасибо, — улыбаюсь я им обоим.

— Идем? — улыбается папа и, приобняв меня за плечи, тянет к выходу.

— Подарок на улице? — глупо спрашиваю я.

Папа лишь шире улыбается. Смотрю на Мирона, идущего справа, и вижу, как он выразительно ведет бровью. Никита бежит впереди нас и открывает нам двери. Он тоже загадочно улыбается. Кажется, о том, что это за подарок, знают все, кроме меня. И трепет волнительного предвкушения разрастается в моей груди с каждым шагом все сильней...

А тут еще папа закрывает мне глаза своими широкими ладонями...

Еще три шага в приятной темноте неизвестности. Остановка. Пальцы папы, сжимающие мои плечи. Заливистый смех Никиты.

— Люба, открывай же глаза! Уже можно! — весело замечает он.

И я открываю.

Бабах!

Это взрываются две большие хлопушки в руках у водителя и горничной. А конфетти красивым, разноцветным и блестящим, дождиком осыпает синюю машину с огромным красным бантом.

Прямо как в кино!

И... очевидно, машина — это подарок мне! Ничего себе!

Поворачиваюсь к папе и из-за избытка чувств бросаюсь ему на шею... Ну и правильно! А как еще я могу выразить всю свою благодарность?

Теперь у нас с Мироном одинаковые машины! Невероятно, да?

— Решил не изобретать колесо, раз уж ты училась водить на машине Мирона, — смеется папа, словно читает мои мысли. — И цвет, опять же, твой любимый, если мои источники не ошиблись.

— Не ошиблись, — отстранившись, бросаю я благодарный взгляд на Мирона и вновь смотрю на папу: — Спасибо большое, папа!

— Всегда рад угодить, солнышко. Всегда, — улыбается он.

— Что ж, — чуть холодновато замечает Галина, — теперь можно идти завтракать. Никита, заходи в дом. Мирон?..

Папа и Мир совершенно одинаково закатывают глаза к небу, вызывая у меня смех, и улыбаются сами. В хорошем настроении мы возвращаемся в дом и идем в столовую.

Что ж —