— К Катерине?

— Ну да. Может, отец прислал чего передать, я особо не вдавался. К моей работе это отношения не имело.

Ситуация в очередной раз менялась прямо на глазах. Любовница Молчанского общалась с Костей. Зачем? Для чего двадцатипятилетней красавице был нужен пятнадцатилетний подросток? И не она ли была тем человеком, который подсадил парня на наркотики? Но зачем? Зачем?!

Вера вдруг вспомнила про письмо, которое по просьбе Кости забрала из его комнаты и зачем-то припрятала после того, как показала Молчанскому. Она и сама не знала, чем может ей помочь обычный листок бумаги, но все-таки нашла его, порывшись в сумочке, и протянула детективу Махову.

— Вот, посмотрите, — сказала она. — Вдруг вы можете что-то про это сказать?

Он взял конверт, раскрыл его, легонько хмыкнув, вытащил письмо и прочел его от начала до конца довольно внимательно.

— То, что здесь написано, правда?

— Да. Костя — сын двоюродного брата Павла Молчанского. Они со Светланой усыновили мальчика, когда его родители погибли. Были убиты, если точнее. У Светланы не могло быть детей. Аглая ей тоже неродная. Ее выносила суррогатная мать, и младшим Молчанским в одно и то же время кто-то послал анонимки, в которых раскрыл тайну их рождения. Это привело к большим проблемам.

— И, как водится, Молчанский не в курсе, кто именно настолько сильно его не любит?

— Да. Как вы думаете, в свете того обстоятельства, что у Светланы был любовник, с которым она собиралась уехать за границу и начать новую жизнь, а для того, чтобы обеспечить себя, затеяла всю эту историю со шпионажем за мужем и рассылкой интимных фотографий, а заодно еще и с кражей, могла она сама написать и такие письма, чтобы не быть обвиненной в том, что бросает своих детей?

Махов помолчал, раздумывая. Вообще Вере он нравился, потому что ко всему подходил серьезно и обстоятельно, а что слежку за неверными супругами организовывал, так работа у него такая.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Клиентка моя, конечно, была женщина решительная и к сантиментам не склонная, циничная она была, я бы сказал. Но думаю, что к раскрытию тайны усыновления она отношения не имела. Точнее, я в этом уверен.

— Уверены? Почему?

— Потому что я точно знаю, кто отправил вот это письмо. — Он потряс листками бумаги, которые держал в руках. — Вера, то, что я сейчас вам скажу, я не подтвержу никогда и нигде. Я скажу это один раз и только вам. Я видел такие конверты в квартире Катерины Гореловой.

— В квартире Катерины? А как вы там очутились?

Махов вздохнул, посмотрел на Веру соболезнующе, как смотрят на больного ребенка.

— Я был в квартире, потому что мне нужно было установить там скрытые камеры. Светлана наняла меня для того, чтобы я добыл компромат. А это не всегда получается сделать законными способами.

— Но вы сказали, что сняли квартиру в доме напротив.

— И квартиру тоже. Но ей нужны были четкие снимки крупным планом. Вы же видели те фото, которые распространили по корпоративной почте вашей фирмы. Не могли не понять, что это снято с близкого расстояния.

— Я их не видела. — Вера пожала плечами. — Когда происходила рассылка фото, я была в отпуске. Так что мне на почту ничего не упало. А когда я вернулась, ящики были уже вычищены. Да я и не стала бы это смотреть, потому что не отношу себя к любителям клубнички. А разглядывать подобные фотографии — мерзость.

— Как бы то ни было, в квартире я был. Причем два раза. В первый я вмонтировал камеру в спальне, в лампу возле туалетного столика. На нем валялось несколько конвертов. Я удивился, потому что в нынешние времена люди не пишут письма. Я имею в виду бумажные письма. Я взял конверты посмотреть. Сам не знаю зачем. Это были обычные белые конверты, у которых вот тут, — он отогнул треугольную «крышечку» с данного Верой письма и показал ей изнанку, — два розовых сердечка. Точно таких же.

— То есть Катерина отправила Костику то письмо, — задумчиво сказала Вера. — И она точно была с ним знакома, а значит, и наркотики вполне могла предложить. Но зачем? Если она мечтала о том, чтобы Павел… то есть Молчанский ушел от жены и женился на ней, то ей были невыгодны распри в семье. Несмотря на всю свою глупость, она не могла не понимать, что он никогда не бросит сына-наркомана. Молчанский просто соткан из ответственности и долга.

— Ну этого уж я не знаю. — Сыщик пожал плечами. — Когда все снимки были готовы, я снова побывал у Светланы в квартире, вызволил свою камеру. Но больше ничего интересного там не увидел. Извините, но больше я не могу вам ничем помочь.

Вера распрощалась с детективом, вышла из его офиса и села в машину. Итак, еще одной тайной стало меньше, вот только понятнее от этого не становилось. Немного подумав, Вера позвонила Аглае Молчанской, и спустя пять минут еще один кирпичик лег на место. Письмо, в котором Аглае сообщали о том, что Светлана Молчанская — неродная ее мать, пришло по почте и было вложено в конверт с розовым сердечком на крышке. А значит, его тоже отправила Катерина. Зачем?

В голову Вере пришла внезапная мысль. А что, если познакомиться с Костиком и отправить анонимки Катерину научил Сергей Гололобов? К тому моменту его афера с деньгами была успешно осуществлена, но в любой момент могла вскрыться. Значит, внимание Молчанского нужно было отвлечь, а для этого неприятности с детьми подходили как нельзя лучше, ведь все окружающие знали, как владелец «М — софта» берег и ценил свою семью. Что ж, похоже на правду, очень похоже.

Вера завела машину и поехала в больницу к Костику. Она не знала, сможет ли разговорить мальчишку, категорически отказывавшегося общаться на нужную ей тему, но понимала, что просто обязана попытаться. При виде нее мальчик не отвернулся к стене, а, наоборот, даже сел на кровати.

— У папы… — он на мгновение запнулся, но тут же решительно продолжил, — у папы все плохо?

— Нормально. — Вера пожала плечами, стараясь выразить беззаботность, которой не испытывала. При мысли о сидящем в СИЗО Молчанском у нее сжималось сердце, но сейчас показывать это было нельзя. — Насколько это может быть нормально в такой ситуации. Мы справимся, Кость. Папа справится, а я и ты ему поможем. Хорошо?

— А я могу ему помочь? — В голосе мальчишки вдруг зазвучала такая неприкрытая надежда, что Вера с трудом сдержала улыбку. Какой же Костик, по сути, еще ребенок!

— Конечно, можешь, — сказала она с уверенностью, которой тоже не испытывала. — Костя, я понимаю, что тебе больно и неприятно об этом говорить, но именно эта информация сейчас может помочь папе. Скажи, это Катя дала тебе наркотики?

Лицо мальчишки исказилось, как будто он собрался заплакать, но из последних сил сдержался.

— Откуда вы знаете про Катю? Она хорошая. Правда.

— Вас видели вместе, — коротко ответила Вера. Врать сейчас было нельзя, чтобы не оттолкнуть Костю насовсем. — Ты как с ней познакомился?