— Второй Диктатор?

— Вот-вот. Очень специальный дядечка.

— Так это ж не я напридумывал. Это Антонов. — Саша искоса посмотрел на Свету, как она отреагирует на упоминание о Виталии. А никак. Впрочем, нет, нахмурилась.

— Тогда я не понимаю, почему ты оказался сыном этого ВД?

— Ох, если честно, я и сам тут мало что понимаю.

— Слушай, а чем там все кончилось? Я помню только, что упала в какую-то яму, а потом?

— Потом… Команда наша нашлась вместе с Кувалдой Гризли, помнишь такого? — Света кивнула. — Мы тебя искали. Нашли. Правда… — Саша искоса глянул на Свету. Можно ли такие вещи говорить женщинам, даже если все случилось черт знает где и когда? — Ты парализованная была. А потом и Вомбат появился… -

Саша замолчал. Получается, что я сейчас на Антонова наговариваю. Как она это воспримет? Света горько усмехнулась:

— Что, опять гадости делал?

— В общем, да. Я не понял, но зачем-то ему были нужны именно ты и я. Куда-то он нас тащил. Место странное, около ТЭЦ.

— А зачем ему это понадобилось?

— Как — зачем? Ему же жизнь за это вернули! Мне казалось, ты и сама этого хотела…

— Хотела… — эхом повторила Света. — Слушай, у тебя случайно нет сигареты?

— Есть, — ответил Саша, протягивая ей пачку.

— Слушай, можно я где-нибудь здесь посижу? Мне что-то всего расхотелось… — Света остановилась, глядя прямо перед собой.

Вот точно могу вам сказать: будь я сейчас в любом другом мире, я бы в момент растерялся от этих ее слов. И стоял бы, как пень, не зная, что теперь делать. Но я находился в СВОЕМ мире.

Саша сделал шаг и крепко взял Свету за руку.

— Не падай духом, Светило. Мы уже почти пришли. Вон мой дом.

И что вы думаете, она вырвала руку и зашипела: "Не смей меня трогать, Самойлов!" Ни фига подобного. Она пошла рядом, не отнимая руки и только выбросив на ходу сигарету. Вот так-то, мужики. Главное — это силу свою почувствовать.

— …И вот чего я еще не понимаю, — говорила Света, сидя полчаса спустя на Сашиной кухне и прихлебывая чай. — Почему это мы с тобой все помним, а Поплавский — нет? Что вообще с нами случилось?

— Как что? Взяли нас всех за шкирку и переставили во времени назад. И чуть-чуть подправили наше прошлое. Так что, получается, что девяносто шестой год мы два раза прожили…

— Да… — Света задумчиво обвела взглядом кухню. — Я смотрю, ты скромняга. Всего-навсего однокомнатную «хрущевку» себе сделал…

— А я вижу, ты согрелась, — улыбнулся Саша. — Опять ехидничать начала. Света пожала плечами:

— Смешные вы, мужики. Все себе приключений ищете. Скучно вам, бедным, в обычной нашей жизни.

— Ну, и что в этом плохого? — Саша продолжал улыбаться. Ему показалось… То есть он был даже абсолютно уверен, что на свете нет ничего лучше, чем вот эта самая «хрущевская» кухня. Но только в таком виде, как сейчас: с сидящей Светой и чаем, и ленивым рассветом, который все никак не мог собраться и стать утром.

— Да, плохого, в общем, ничего… Только… Нечестно как-то.

— Почему? Я же никого не обманываю.

Света отодвинула чашку на середину стола и села, опершись локтями на стол. В условиях пятиметровой кухни это привело к тому, что ее лицо оказалось на расстоянии менее полуметра от Сашиного.

— Ты помнишь Петьку Скачкова, из "ашек"?

— Конечно, помню, — ответил Саша. — Мы всегда против них в футбол гоняли.

— Так вот. Когда он погиб на Памире, его жена осталась одна с двумя маленькими детьми. — Света почти выкрикнула это. — Почему он так сделал?

— Но он же не знал, что погибнет…

— А знаешь, Самойлов, на Памир вообще-то ходят не цветочки нюхать!

— Правильно. Но в мире есть масса мужских профессий, которые…

— Не путай меня! Ты говоришь: профессии. Но переться в горы в свой законный отпуск и погибать там ни за что ни про что — это не профессия!

— Ну-у, ты просто не понимаешь…

— Чего я не понимаю?

— Кто же, как не настоящие мужики, будет рисковать своей жизнью…

— Да ради чего, Самойлов? Ради чего?!

— Ну, там, я не знаю… В пещеры спускаться, Эверест покорять…

— Господи, да на кой хрен его покорять? Пусть стоит себе, непокоренный, только грязи меньше будет!

— Ну, а как же… — Саша совершенно растерялся и даже не мог сразу подобрать аргументы. Нутром он чувствовал свою правоту, чувствовал, что понимает этих мужиков и Петьку Скачкова понимает, но вот объяснить это женщине… — А как же — космос?

— Да гори он огнем, ваш космос! На земле проблем — навалом, а они в космос двигают! Трусость это! И бегство от жизненных проблем!

— А…

— И не заикайся! Все эти ваши мужские штучки — все от этого!

— Какие это — мужские штучки? — Саша начинал сердиться.

— Все! Космос, война, политика.

Саша понял, что сейчас здесь разгорится тяжкая дискуссия о мужчинах и женщинах, плавно переходящая в спор о смысле жизни.

— Слушай, Светило, давай как-нибудь потом все это обсудим, — примирительно сказал он, — нам еще отдохнуть надо. Завтра тяжелый день.

Глаза у Светы еще полыхали яростным огнем, но и она, кажется, уже поняла тщетность этого спора. Подняла брови, усмехнулась, иронично отчеканила:

— Слушаюсь, товарищ начальник! Здесь так, кажется, принято отвечать?

— Так, так.

Света стояла в дверях и, сложив руки на груди, саркастически наблюдала, как Саша пытается примостить раскладушку на кухне.

— Самойлов, хватит тут драмкружок устраивать, — спокойно сказала она минут через десять. — Я ценю твое благородство, но переигрывать тоже не надо.

— Не понял. — Саша растерянно поднял голову.

— Не мучь раскладушку, хлопчик. Она совершенно спокойно становится в комнате, рядом с диваном.

— Да? — переспросил Саша, как полный идиот.

— Конечно. Ведь если ты не в состоянии контролировать себя, то меня не спасут никакие стены и двери… — Света демонстративно похлопала рукой по хлипкому косяку. — Ну, а если в состоянии, тогда иди в комнату. А то в этой тесноте себе можно и шею свернуть ненароком. — И гордо удалилась в ванную.

Вот. Понял? Можешь себя контролировать? А если — нет? А, может, она только этого и ждет? Я здесь лежу, а она там обижается уже? А если — наоборот? Я начну приставать, а она обидится? Эх, вот Шестаков бы сейчас живо во всем разобрался. Он у нас — знаток и любитель женского пола. Да? Думаешь, разобрался бы? А я думаю, что Мишка точно так же лежал бы на спине, глядя на светлеющий потолок, и прислушивался к ее спокойному дыханию…