— Да, невесело.

— Еще как. Поэтому я тебе и говорю — не выдумывай, пожалуйста, лишних проблем на пустом месте. В этом деле все очевидно, и мутить воду тебе совершенно незачем. У Рябова два года назад умерла жена. Дочь — единственный, можно сказать, родной человек, оставшийся у него. Неудивительно, что он тяжело переживал потерю. И такой исход… он трагический, конечно, но вполне объяснимый. У меня есть информация, что многие из его коллег свидетельствуют, как он неоднократно высказывался в том смысле…

— Что жизнь ему не мила?

— Да! Именно! И я не вижу здесь никаких поводов для иронии.

— Да я и не иронизирую. А пообщаться с ними можно будет, с этими коллегами?

— Нужно! Обязательно нужно пообщаться. И с ними, и со всеми, с кем ты посчитаешь необходимым. Чем больше у тебя будет реальных свидетельств, тем меньше возникнет поводов придумывать что-то от себя.

— Да я не придумываю…

— Ладно, ладно! Закрыли тему. Теперь, когда ты в целом в курсе предыстории этого происшествия, надеюсь, и для тебя вся эта загадочная «подоплека» стала очевидной. Человек не выдержал давления обстоятельств, не устоял перед бедами, разом обрушившимися на него. Твоя задача — провести добросовестное расследование и установить факты, не допускающие разночтений в трактовке этого трагического события. Надеюсь, все ясно?

— Более чем.

— Вот и отлично. Исполняй!

Выйдя из кабинета начальника, Гуров испытывал двойственные чувства. С одной стороны, рассказанная Орловым «предыстория» действительно была довольно печальной и в целом могла привести даже к такому финалу, как самоубийство. Но с другой — те мелкие подозрительные нестыковки, которые заметил он на кладбище, все время вертелись в голове и не давали успокоиться на «официальной версии».

«Самоубийство в подобных случаях — это чаще всего акт спонтанный, — размышлял полковник. — Увидел Рябов мертвой любимую дочь, впал в аффект — вот вам и самоубийство. Тогда все выглядело бы логично, и действительно можно было бы говорить о прямой связи между этими событиями. Но на сегодняшний день с момента смерти дочери Рябова прошел уже месяц. Он занимался обустройством могилы, собирался устанавливать памятник. Нет, об аффектах здесь говорить не приходится. Разве еще что-нибудь из ряда вон выходящее случилось».

Но даже если такой случай действительно произошел, Гуров понимал, что просто так ему об этом вряд ли кто-нибудь расскажет. Дело действительно было очень неприятным, и, учитывая статус персоны и сферы, в которых вращался Рябов, на особую откровенность надеяться не стоило.

Впрочем, матерый полковник и сам был не лыком шит. Его возможности и связи позволяли получать информацию не только из допросов. Поэтому, прежде чем приступить к беседам с коллегами Рябова, он решил изучить его досье.

Послужной список высокопоставленного чиновника из Министерства обороны оказался вполне положительным, можно даже сказать, образцовым. Коренной москвич, Рябов окончил военную академию, но от полевых действий всегда был очень далек. Он довольно быстро и успешно сделал административную карьеру, успел побывать депутатом и даже написать диссертацию.

В министерстве Рябов занимался вопросами, связанными с авиационно-космической промышленностью. Сначала работал в департаменте государственных закупок, а через несколько лет, по-видимому, вполне успешной и плодотворной деятельности был переведен в департамент по обеспечению гособоронзаказа.

В этом департаменте, если верить написанному в досье, он ведал вопросами «контроля и учета выполнения государственных контрактов по закрепленной номенклатуре вооружений, военной и специальной техники».

За все время своей карьеры Рябов никогда не получал строгих взысканий и не был участником неприятных скандалов. С этой стороны у него все было просто безоблачно.

«Что ж, выходит, что все главные неприятности господина Рябова действительно связаны только с личными обстоятельствами, — продолжал размышлять Гуров. — Во всем, что касается профессиональной деятельности, это просто образец. Ни претензий, ни замечаний. Никому не насолил? Или просто со всеми «повязан»? Интересный вопрос».

В досье говорилось, что жена Рябова скоропостижно скончалась от острой пневмонии, но о смерти дочери информации не было. По-видимому, ее еще не успели внести.

Кроме жизнеописания, в документах был указан адрес постоянного проживания Рябова и перечислены объекты недвижимости, которыми он владел как собственник.

Квартира в Сокольниках, где до последнего времени проживала семья, сейчас, по-видимому, была пуста, но тем не менее именно ее полковник решил посетить в первую очередь.

Кроме того, что там могли оказаться дополнительные улики или материалы, проливающие свет на происшедшее, на этот шаг его мотивировали и некоторые другие соображения.

Навряд ли жена или дочь такого важного и далеко не бедного человека самостоятельно занимались домашним хозяйством. Скорее всего, у них была домработница. Приходящая или даже постоянно проживающая. И не факт, что она уже в курсе трагических событий, происшедших с ее хозяином. Ведь все случилось буквально несколько часов назад.

Если правильно построить разговор, из этого можно извлечь пользу и, возможно, узнать что-то дополнительное и интересное.

Прежде чем отправиться в Сокольники, Лев решил заехать в лабораторию, куда вместе с пистолетом были сданы и другие вещи, обнаруженные у Рябова. Среди этих вещей имелась и довольно увесистая связка разнообразных ключей, где, конечно же, были ключи и от квартиры. Гарантий того, что в ней сейчас кто-то находится, не было, поэтому он посчитал нелишним прихватить эти ключи с собой и надеялся, что коллеги из лаборатории не откажут в помощи, и ему удастся ненадолго «присвоить» этот «вещдок».

— Что там с пистолетом? — поинтересовался Гуров у Влада Сергеева, эксперта, занимавшегося делом Рябова.

— Ничего необычного, — ответил тот. — Отпечатки совпали, пуля подошла. В магазине — все, кроме одной.

— Логично.

— Более чем. Мгновенная смерть от проникающего ранения в височную часть. Время — ориентировочно, часов десять-одиннадцать вечера.

— То есть, выходит, на кладбище он отправился ночью. Занятно. По поводу расстояния, с которого был произведен выстрел, есть что-нибудь интересное?

— Скорее всего, расстояния там не было. Очень похоже на выстрел в упор. Хотя все это пока навскидку, сам понимаешь. Времени у меня было всего ничего. И так уже все дела бросил, на этот труп переключился.

— Что, тебя тоже «сориентировали» с приоритетами? — усмехнулся Лев, вспомнив, как и самому ему совсем недавно пришлось «бросить все дела».

— Еще как! Просто как будто пожар или Всемирный потоп со дня на день нас ожидает. Поэтому исследовать тщательно и глубоко возможности у меня пока не было. Впрочем, не думаю, что корректировки будут глобальными.