– Волки-великаны, Сколь и Хати, – пояснил Атрей.

Кратос посмотрел на зверей, смутно что-то ему напоминавших. Перед его внутренним взором молнией промелькнул его собственный образ в греческом одеянии. Его увлекал за собой черный волк с горящими глазами, а по сторонам скакали другие волки. Неужели эти самые создания доставили его в эти земли? Он не помнил, чтобы они были такими большими. Напавшие на него звери определили его судьбу против его воли. Но с какой целью? Что он значил для этой земли?

– Да, верно. Погонщики дня и ночи. Согласно пророчеству Рагнарек начнется, когда они поймают солнце и луну. Ими управляет сам Один. Он считает, что, командуя волками, подчиняет себе само время и может установить срок последней битвы – битвы, в которой надеется победить.

Они медленно обошли все помещение.

– Тебе нравится быть богом? Странствовать по миру, видеть разные места? Может, мама хотела, чтобы мы немного развлеклись? Повидали всякое. Может, это был ее дар? – заговорил Атрей, чувствуя, как у него от смущения краснеют щеки.

Наконец они прошли во внутреннее помещение храма Тюра. Едва они шагнули внутрь, как дверь за их спинами захлопнулась.

– Это не к добру, – промолвил Мимир.

Кратос подошел к большому зубчатому колесу, которое, как он надеялся, открывало двери.

– Погоди. Смотри, рунный камень опускается, – сказал Атрей.

Кольца, вращающиеся вокруг рунного камня, достигли пола, но тут руки Кратоса сжало механизмом вроде капкана, не отпускавшим его от зубчатого колеса.

– Что происходит? – тревожно спросил Атрей.

– Ловушка, – сказал Кратос, пытаясь освободить руки.

Пол под ним начал уходить вниз. Из труб в полу хлынула вода.

– Отец! – крикнул Атрей.

Вода бурлила водоворотом, захлестывая ноги Кратоса, все еще находившегося в ловушке.

– Сынок, выбирайся отсюда!

– Не уйду. Как тебя вытащить?

– Потяни цепи на стене!

– Но… их тут три. Что мне делать?

– Атрей, соберись! Ты справишься.

– Поспеши, малец! Я не знаю, могу ли я теперь утонуть, но предпочел бы не выяснять! – крикнул Мимир.

– Так… сейчас посмотрю. Хати – серебряный. Он гонится за луной. Сколь золотой, гонится за солнцем. Когда они съедят светила, настанет Рагнарек. Но тут все перепутано…

– Молодец, – похвалил его Кратос, хотя вода продолжала прибывать и ползла вверх по его ногам.

– Луна налево, солнце направо. Мидгард посередине. За какую же цепь тянуть?

Времени на раздумья не оставалось. Он потянул цепь слева в нужном направлении. Ничего. Затем попробовал потянуть цепь справа налево, опять-таки безрезультатно. В третий раз он перевел центральную цепь к левой, а затем дернул правую. Получилось! Вода стала уходить в отверстия на платформе, но Кратоса это не освободило. Он оставался прикованным к колесу.

– У меня получилось! – крикнул Атрей.

– Почти, – уточнил Мимир.

На смену ликованию пришел ужас, когда мальчик увидел, как платформа, на которой стоял его отец, начала подниматься к утыканному шипами потолку, который стал одновременно опускаться к полу.

– Отец! Над головой!

Атрей лихорадочно озирался по сторонам в поисках того, что спасло бы его отца. Не найдя ничего полезного, он выхватил нож своей матери, подбежал к вращающемуся механизму и воткнул клинок в него. Мгновение спустя нож с треском раскололся, и механизм продолжил вращаться. Мальчика охватило отчаяние, но в следующий миг осколок ножа заклинил шестерни, и механизм остановился.

– Ее нож? – спросил Кратос.

– Другого не нашлось.

Сердце Атрея сковала печаль. Кроме этого ножа от матери ничего не осталось.

– Это было умно, – сказал Мимир.

– Да, но он сломался…

– И спас мне жизнь, – добавил Кратос, поглядывая на сына.

Атрей кивнул. Но, посмотрев на отца, встревожился.

– Руна, которую на твоей руке начертила Фрейя! Она пропала!

– Пропала? – повторил Кратос, погрузившись в свои мысли.

– Что же нам делать?

– Продолжать путь.

Кратос сбросил с рук раскрывшиеся оковы, и они подошли к железным воротам. Тремя ударами топора Кратос разрушил решетку, и они вышли из зала-ловушки. На балконе они увидели, что окружавшие Черную руну кольца пропали.

– Теперь руна свободна, – сказал Атрей.

Кратос развернулся и встал на колено перед мальчиком.

– Возьми, – сказал он, протягивая Атрею другой охотничий нож, на рукояти которого была выгравирована греческая надпись.

Атрей помедлил, но все же обхватил ладонью рукоять. Кратос закрыл пальцы сына своей ладонью, положил сверху другую руку и притянул мальчика к себе.

– В день, когда ты родился, я сделал два ножа, смешав металлы моей земли и этой страны. Один для себя, а другой для тебя – на будущее, – сказал он и отпустил пальцы Атрея.

Мальчик повернул нож, восхищаясь искуством мастера.

– Сегодня этот день настал.

– Значит, я теперь мужчина, как ты?

– Нет. Мы не люди. Мы нечто большее. И ответственности на нас куда больше, – поправил его отец, размышляя о том, поймет ли когда-нибудь мальчик это. – И ты должен стать лучше меня. Понял?

Атрей посмотрел на нож, потом перевел взгляд на отца и рассеянно кивнул.

– Отвечай! – потребовал Кратос.

– Я стану лучше.

Кратос, не зная, дошли ли до мальчика его слова, ободряюще положил руку на плечо сына.

– Сила оружия, любого оружия, идет отсюда, – он показал на грудь мальчика, примерно напротив сердца. – Но управляет им это, – добавил он, показав на голову Атрея. – Дисциплина, самоконтроль того, кто им владеет. В этом заключается сила настоящего воина. Никогда не забывай об этом.

Атрей кивнул.

– Ладно. Идем.

Они спустились с балкона в глубины храма, в запечатанный прежде склеп, где Кратос обнаружил Черную руну внутри стеклянного шара. Священная руна была вырезана на обсидиановой табличке в шаре, подвешенном к потолку. У стены стояла каменная статуя древнего горного тролля с изогнутыми рогами, расходящимися в стороны от его щек. Своими ручищами статуя поддерживала каменные колонны.

Взмахнув топором, Кратос обрушил стеклянный шар на пол.

С рычанием Кратос расколол шар, разлетевшийся на тысячи осколков. Осторожно отодвинув их, он поднял табличку с руной и протянул Атрею. На ней ничего не было.

– Пусто, – пробормотал он в недоумении. Как теперь они узнают такую нужную для них руну?