обратилась через The Vote с просьбой жертвовать деньги на их экипировку. В отряды набирались представительницы всех классов, в отличие от уже упоминавшихся женских патрулей Маргарет Доусон, состоявших в основном из представительниц высших и средних слоев. Их задачей было защищать женщин от домашнего и сексуального насилия. Общность деятельности способствовала объединению групп М. Доусон и добровольных помощниц полиции, которое, однако, было недолгим. Когда женские полицейские отряды начали патрулировать улицы в целях контроля за тем, чтобы женщины соблюдали комендантский час, установленный в рамках Закона о защите государства, группы отнеслись к этому по-разному. М. Доусон была готова сотрудничать с властями, в то время как Н. Бойл выступила с феминистских позиций, защищая интересы женщин и протестуя против двойных стандартов. Она считала, что патрулирование в данном случае является формой ограничения личной жизни женщин. Однако поддержку большинства женщин-полицейских получила позиция М. Доусон, что дало ей возможность установить контроль над деятельностью добровольных помощниц полиции. Она переименовала организацию в Женскую полицейскую службу (Women Police Service) и предоставила ее в распоряжение военных и государства. Это привело к кризису женской группы добровольцев под руководством WFL, и в 1916 г. ее остатки слились с Женской полицейской службой. Таким образом, более успешной оказалась инициатива по участию женщин в охране порядка, выдвинутая консервативной частью патриоток и выражавшаяся в основном в надзоре одних женщин за другими.

Умеренный характер патриотизма NUWSS, WFL и других аналогичных суфражистских организаций проявлялся не только в периодическом сотрудничестве с пацифистами, но и в отказе принимать участие в государственной кампании мобилизации. Их сторонницы не стремились помогать командованию в рекрутировании населения на военную и тыловую службу. В ноябре 1914 г. М. Фоссет от имени NUWSS отказалась вести мобилизационную агитацию среди мужчин на том основании, что задачей организации является не напоминать мужчинам об их обязанностях, а побуждать женщин выполнять свой долг [53]. В это же время член WFL Маргарет Уинн Невинсон отклонила предложение выступить на митинге в поддержку мобилизации на Трафальгарской площади, объяснив это тем, что она не может призывать других к выполнению долга, от которого сама защищена полом и возрастом [54]. Шеффилдское отделение WFL отказалось помогать местному отделению государственной службы занятости в мобилизации девушек для производства снарядов.

Таким образом, расхождения между умеренными патриотками и пацифистками были не слишком большими, и в ходе войны они постепенно нивелировались. Многие члены NUWSS, оставшиеся в рядах организации, из чувства лояльности к М. Фоссет, занимавшей последовательно патриотические позиции, симпатизировали пацифисткам, и их взгляды на войну как на огромное зло, произошедшее по вине мужчин, находящихся у власти, мало чем отличались от пацифистских. WFL оказалась в прямо противоположном положении: здесь пацифистской позиции последовательно придерживалась руководительница Ш. Деспард, в то время как большинство членов ее организации были патриотками. Однако такое расхождение во взглядах не привело к расколу WFL и смене лидера.

Как уже отмечалось, часть умеренных патриоток продолжали суфражистскую агитацию и во время войны. NUWSS, отказавшись от нее в начале войны, постоянно подчеркивал, что это временная мера и что организация вернется к прежнему курсу, как только в парламенте или правительстве снова обратятся к проблеме избирательного права. Поэтому, когда в мае 1916 г. в парламенте стал рассматриваться вопрос о необходимости проведения новой регистрации избирателей и возможности изменения избирательного закона для упрощения регистрационной процедуры, НСОО возобновил суфражистскую агитацию, настаивая на том, чтобы предполагаемый законопроект обеспечил женщин правом голоса. Как отмечала Р. Стрейчи, «помещение было снято, организаторы вновь набраны, депутации сформированы, напоминания разосла-ны, опросы возобновлены» [55]. Суфражистский флаг снова был поднят, и пацифистки, и умеренные патриотки, памятуя о неоценимой помощи, которую английские женщины оказали стране и государству за время войны, единым фронтом двинулись в новый, последний поход за политическим равноправием. Особняком стояли только участницы WSPU, в этот период заметно отдалившиеся от других суфражистских союзов.

Организация заняла ультранационалистическую позицию, как только Британия вступила в войну. К. Панкхерст в своей версии истории суфражистского движения впоследствии объясняла это следующим образом: «Война была единственным политическим курсом для нашей страны. Это был курс национального милитантства. Как суфражетки, мы не могли быть пацифистками ни при каких условиях. Для того чтобы женщины завоевали право голоса, требовалась национальная победа, ибо, как сказала моя мать, „какой смысл иметь право голоса, если нет страны, в которой можно голосовать!“» [56]. Поэтому милитантки отказались от борьбы и выступили в поддержку правительства, против которого еще недавно так отчаянно боролись. Изменению курса способствовало и то, что правительство, обеспокоенное растущей социальной напряженностью, с началом войны предприняло шаги по достижению гражданского мира. Министр внутренних дел Р. Маккенна 7 августа 1914 г. объявил о намерении ходатайствовать перед королем об амнистии всем заключенным по политическим мотивам, обещавшим не совершать в дальнейшем антиправительственных действий. 10 августа в палате общин он дал разъяснение в ответ на парламентский запрос о позиции министерства в отношении суфражеток: «Я советовал Его Величеству отменить оставшиеся приговоры для всех лиц, отбывающих срок за преступления, связанные с суфражистской агитацией. Это будет осуществляться без каких-либо ходатайств или обязательств» [57]. Приговоры суфражеток были отменены, и активисток начали освобождать из тюрем.

Однако на изменение позиции WSPU повлияли не столько патриотические убеждения его лидеров, сколько сложная ситуация, в которой оказалась организация из-за милитантского курса, поставившего ее на грань раскола. Большинство исследователей соглашаются с точкой зрения М. Пью, считающего, что «война предоставила WSPU элегантный выход из практически безнадежной ситуации. Правительственные преследования 1913–1914 гг. поставили организацию в нелегальное положение и привели к сокращению числа ее членов, но Э. и К. Панкхерст не могли свернуть милитантскую деятельность, не потеряв лица. Перемирие дало возможность Кристабель и Эммелин смягчить позицию без ущерба для репутации в конфронтации, единственным результатом которой мог быть полный распад WSPU» [58].

Поскольку WSPU был организацией, основанной на авторитарных методах руководства, то изменение курса не вызвало таких острых дискуссий, как в NUWSS, по крайней мере первоначально. Э. Панкхерст просто объявила перерыв в милитантской кампании.

Отмена приговоров суфражеткам дала возможность К. Панкхерст вернуться из эмиграции. 4 сентября она приехала в Лондон из Парижа и включилась в патриотическую агитацию. Ее первым публичным появлением было выступление на собрании WSPU 8 сентября в Опера Хаус, на котором она пропагандировала экономию продовольствия, отказавшись говорить об избирательных правах женщин, что разочаровало многих ее сторонников, ожидавших услышать привычные милитантские лозунги. Однако руководители WSPU были последовательны, и с апреля 1915 г. патриотический курс стал проводиться и в публикациях The Suffragette. Вероятно, потребовалось какое-то время, чтобы обеспечить полный контроль над редакцией, так как газета не