Скажу честно, я не знаю, почему Сарранг выбрала меня тогда… (она сказала, что ей нужен человек с моим опытом, но, думаю, это была лишь отговорка) если только… Нет. Подкупить меня возможностью избавиться от уродства… Нет, Сарранг выше этого. Наверное, всё-таки, я чего-то да стою как профессионал.

Это произошло три года назад. Я тогда была в настоящем дерьме, была сломлена, в отчаянии… Только Дафф удерживала меня от того, чтобы послать на хер всё — весь грёбаный мир — и принять слишком большую дозу чего-нибудь поднимающего настроение, или просто горячую ванну с бритвой… Но, так уж вышло, что в один день на меня свалилось всё сразу: и неприятности (весьма серьёзные: меня угораздило подстрелить полицейскую гадину, и я оказалась в розыске), и возможность стать прежней, и надежда… Я стала одной из сестёр, присоединившись к организации иблиссиан. Я и Дафф, мы вместе.

С тех пор мы с Сарранг сблизились… как сёстры и как подруги. И не только с ней.

Вообще, я не должна бы этого писать и, тем более, называть имён, но я уверена в надёжности защиты файла. Никто не узнает о его существовании и не прочтёт его, если я не захочу (по крайней мере, в ближайшие сто лет). Я пишу это для будущего. Уверена, настанет время, когда эти записи окажутся полезны, время, когда историю нашей борьбы станут извлекать по крупицам из наваленных правительственной пропагандой гор лжи и клеветы. Я верю, что это время настанет, рано или поздно. Обязательно настанет!

Думаю, вначале мне следует рассказать о себе.

Выше я уже назвала свой пол и возраст. Я также намекнула, что мои предпочтения, не то чтобы нетипичны или предосудительны (во всяком случае, в большом городе), но… скажем так, непопулярны. Расскажу об этом несколько подробнее…

Уже четыре года я живу в моногамном союзе с мужчиной. Дафф, так её зовут. Наши отношения с Дафф таковы, как если бы она тоже была андрогином или мы обе были женщинами. Никто никому не подчиняется (если только это не сексуальная игра, но об этом я не буду писать), никто ни над кем не властвует. Впрочем, так сегодня живёт большинство пар и триумвиратов в городах, часть — открыто, часть — дома, за дверью, когда соседи не видят. Но некоторые всё ещё продолжают (с разной степенью искренности) следовать тупым вековым традициям… Надеюсь, у вас, в будущем, эти глупости уже изжиты, и никто всерьёз не считает определенный набор гениталий аргументом для превосходства.

В общем, мои взгляды на половой вопрос были достаточно либеральны ещё задолго до моего знакомства с сёстрами (а сёстры известны своей раскрепощённостью) и присоединения к ячейке. Причиной тому — моё происхождение и проведённые в столице Конфедерации детство и юность. А именно: семья, состоявшая из андрогина (моей первой мамы), двух мужчин (одна из которых была моей второй матерью) и одной женщины, и подростковые уличные банды, в которых я приобрела богатый криминальный и, признáюсь, сексуальный опыт. Обе этих составляющих, семья и улица, в равной мере определили мой характер, и годам к пятнадцати я уже была той Вэйнз, каковой являюсь и сегодня… разве что, в те годы я была… скажем, более наивной…

Семья не была богатой, но и бедной тоже не была. Три моих матери были мелкими клерками, четвёртая работала на фабрике. Я не называю их имён потому, что они вам ничего не скажут: это были обычные люди, ничего не значившие и ничего не решавшие — пыль и смазка на шестерёнках мегамашины… — из таких и состоит наше уёбищное общество. Мы все здесь, под Завесой, ничего не значим. Пока не значим.

Я получила среднеобщее образование, позволявшее без особых проблем устроиться в какую-нибудь контору с зарплатой в пару сотен эксплор, но карьера офисной служащей была не по мне. Пару сотен я могла легко добыть, просто умыкнув кошелёк у какой-нибудь раззявы. По крайней мере, так мне тогда казалось. Но, попавшись пару раз на карманных кражах и угодив в полицию, я решила, что с этим пора завязывать… я была молода и, как считали многие из моих знакомых, красива… Пришлось расплачиваться с полицейскими самым распространенным способом… Тогда, позволив второй раз себя отыметь, я поклялась самой себе, что больше никогда не попадусь. И не попадалась… пока не оказалась в Тире…

Случилось это десять лет назад, когда мне пришлось уехать из Энпрáйи. Было тяжёлое для меня время… К тому времени я потеряла всё: деньги, связи… красоту… Как так вышло? — спросите вы. Если не вдаваться в подробности (признаюсь, мне всегда тяжело об этом вспоминать), отвечу: связалась не с тем человеком и поплатилась за это. В общем, моё лицо было обезображено — особая примета, которую трудно скрыть. Из-за неё и попалась. Обчистила квартиру одной богатенькой тирской лоялки и спалилась: меня видела и после опознала её соседка. Так я получила срок. Впрочем, если бы не тюрьма, не знаю, как бы сложилась моя жизнь… Именно там, в тюрьме, я впервые встретила Сарранг… Но, кажется, я отвлеклась… Я говорила о моей юности. Итак, откупившись во второй раз от полиции собственным телом, я решила больше не попадаться…

В семье, конечно же, не одобряли моего поведения и того, что я «водилась с кем попало». О залётах с полицией матери и их супруги так и не узнали, но и того, что им было известно (мой круг общения и то, что у меня время от времени непонятно откуда появлялись деньги) было достаточно, чтобы всерьёз беспокоиться из-за непутевой дочери. Мне постоянно выговаривали по поводу моего безответственного поведения, напоминали о том, что семья растила меня и вкладывалась в моё обучение не для того, чтобы в итоге я оказалась в тюрьме, что пора бы мне устроиться на работу и всерьёз подумать о личной жизни (в то время я часто меняла подруг, и матери этого не одобряли). Сейчас я лучше понимаю их мотивы: матери переживали за меня и желали мне лучшей участи в меру собственного представления, конечно. Тогда же их опека виделась мне как проявление конформизма и не более того. В четырнадцать лет я ушла из семьи.

Я устроилась на работу, но не в офис (как я уже говорила, это не для меня), а рабочей на завод, чему родители, конечно же, не обрадовались. Почему? — спросите вы. Зачем идти в рабочие, когда можно сидеть в кондиционируемом офисе в