— Это была шутка. А серьёзно, вы сами сказали, что подобное соседство хуже чем с дикарями. Верно? Так. И главное, я уверен, у нелюдей есть связь с большой землёй. Её просто не может не быть. Откуда они знают обо мне? Откуда у них индийские газеты? И как-то это длинноногое и пышногрудое Эммо оказалось в аэропорту Чиннаи? Что там у них? Рация, передатчик, сотовый? Да пусть даже морзянкой, мне бы лишь добраться до их узла связи, и мы спасены.

— Вы спасены, — уточнил профессор.

— В смысле?

— Я не с вами, молодой человек. Думал, вы меня поняли.

— Ну, это как пойдёт, — отмахнулся Иван. — Не хватало оставить вас здесь. Как говориться «Сядем усе».

Чакрабати примирительно промолчал, сделав вид, что не понял последней фразы:

— Допустим, вам удастся этот переход. Хотя я не соображу, каким образом вы вернётесь. По звёздам, что ли?

— А почему бы и нет? — оживился Иван. — Отличная идея. До ближайших похорон есть время?

— Предостаточно, — выдохнул профессор. — Или вы полагаете, они тут мрут как мухи? Может, пройдёт месяц, может два… или больше, и вы передумаете…

— И не надейтесь, — отрезал Иван. — Но ожидание стоит провести с пользой. Приготовиться, изучить здешнее звёздное небо. И вот ещё что. Вы знаете, что такое секстант или астролябия?

— Астрономические приборы, — ответил Чакрабати с видом «что ещё за вопросы?» — Использовались в навигации.

— Браво, профессор. Думаю, вместе мы сможем из подручных средств соорудить нечто похожее на то, чем пользовались наши предки.

— Допустим, первая часть плана выйдет удачно. Но вторая? Это полное безумие, — не сдавался Чакрабати.

— Не соглашусь. За всё время пребывания там, я видел лишь трёх тупых охранников, одного худого очкастого врача-ассистента с немолодой медицинской сестрой, ну и самого Доктора Зло. И конечно дельфино-человека Эммо. И негритянку… но она не в счёт. Были ещё эти… вечно не вовремя появляющиеся мерзкие аквахомо. Но что они предъявят против того, что будет у меня? Это вам не итальянский пневматик. Как говориться: «Против лома нет приёма».

Ивана забавлял этот разговор. Он для себя всё решил, и потуги профессора отговорить были напрасны. Молодой максимализм побеждал стариковскую осторожность.

— Всё равно…верх беспечности, — у Чакрабати не осталось аргументов, и он понуро качал головой.

— И главное, дорогой вы мой профессор, — уже серьёзно произнёс Иван, — не забывайте, в их руках Питер. Что они с ним хотят сделать? Что уже сделали? Вам его не жалко?

— Мне всех жалко, — тихо ответил индус. По его щекам текли слёзы.

Следующие несколько дней прошли в будничной суете.

Иван разрабатывал выздоравливающую ногу. Самостоятельно прикладывал листья к заживающим ранам. Он похудел. Щёки его ввалились, над впалым животом нависали выпирающие рёбра.

Из упругой лозы Чакрабати сплёл ему лапти, а из мягких тянущихся как резина листьев смастерил шорты и панаму от солнца. Теперь они оба были одеты одинаково — тысячелетнее племенное однообразие.

Иван не терял времени. Он приготовил восемь плоских дощечек коры шириной две на две ладони и на четырёх из них выковырял начальные английские буквы по названию сторон света: S — юг; N — север; W — запад; E — восток. Четыре других обозначил двумя буквами: SW — юго-запад, и далее соответственно — юго-восток, северо-запад и северо-восток. Закончив приготовления, он семь бессонных ночей наносил острым камнем на дощечки расположение звёзд, а на очищенной палочке отмечал движение луны. Затем он привязал к подходящей дугообразной ветке две другие так, чтобы вышел треугольник, а посредине приладил бамбуковую трубку со свободным движением по дуге от угла к углу. Получился кое какой, но вполне рабочий астрономический квадрант[17].

Всё это Иван упаковал в большой лопух, плотно обвязал кокосовой пенькой и прикрепил к шлангу на поясе — тому, что нашёл в садовническом сарайчике в Виртуконе — единственной на нём вещи, пережившей падение.

Далее он смастерил полутораметровую полую бамбуковую трубку. Промучился с ней два дня и сломал три заготовки — выковырять сердцевину, то ещё удовольствие. Чакрабати пришёл на помощь. В одно утро онположил перед Иваном идеальный бамбуковый стебель с полностью удалённой сердцевиной.

— Не сумпитан[18], но всё же, — с гордостью сказал профессор, — Калимантанские даяки многому меня научили.

К обоим концам трубки Иван привязал длинную плетёную пеньку — и снова Чакрабати помог сплести кокосовые нити в прочную верёвку — так, чтобы можно было носить трубку на плече. На этом основные приготовления были завершены. Оставалось ждать часа Х.

Дни текли за днями, и при каждом возвращении старика из джунглей Иван задавал один и тот же вопрос:

— Ну что?

На который профессор отрицательно махал головой.

И вот в один из вечеров старик повёл себя не как всегда.

— Почему они не ищут вас всё это время? — спросил он, и Иван не сразу понял, в чём вопрос.

— Вы видите здесь хоть одну проложенную дорогу? — ответил он вопросом. — Из кратера нет выхода, вы же сами мне это сказали. Думаю, никто из них ни разу и не покидали Виртукон с самого сорок пятого. Но к чему вы клоните?

— Вы мне рассказали про их эксперименты… с обезьянами.

— И что?

— Вы слышали что-либо об Алистере Харди?

— Какой-нибудь болливудский актёр?

— Ах да, — профессор покачал головой, — вы же из другого… мира. В 1960-м году известный биолог сэр Алистер Харди впервые опубликовал в академическом научном журнале свою водную теорию происхождения человека. По его мнению, дарвиновская теория упускает один немаловажный момент, так сказать — пропущенное звено в эволюции человека. То есть, дарвинисты убеждают нас, что наш предок обезьяна, но умалчивают какая именно. Так вот, Харди утверждал, что ею была большая обезьяна миоцена из семейства проконсул, которая перед тем как выйти на сушу, много миллионов лет обитала в океане.

— Ну и?

— Следовательно, в вашем рассказе есть определённая логика. И то, что вы их называете сумасшедшими фанатиками, это не совсем так…

— Профессор, о чём вы? Там, в кратере настоящие фашисты.

— Это да… — профессор замялся. — Но мне как учёному не даёт покоя ваш рассказ. Хотел бы я побывать на вашем месте.

— И это случится, если мы не «сделаем ноги», — жёстко отрезал Иван.

Чакрабати долго молчал, а затем произнёс:

— Я на вашей стороне, господин Иван. Я обещал и сдержу слово. Сегодня я слышал звуки