— Есть время, расскажи о других видениях.

То ли хотел развенчать их истинность прилюдно… хм… вернее, прибратно, то ли на самом деле посчитал важным знать подробности, чтобы иметь возможность принимать эффективные меры. А может быть, инстинктивно пытался перевести мою творческую энергию в безопасное для себя русло. Наивный, неужели он думает, что меня на всех не хватит? Хватит, я же вредная и упрямая! А так, как умеют вредничать и упрямиться женщины, никогда никакому мужчине не суметь, они под другое заточены.

Предвкушая историю, оживленно затрепетал крылышками Фаль, поддержал киллера:

— Расскажи! Расскажи!

Перед глазами снова встала та картинка в стиле хоррор с каменным стулом, бедолагой, на него водружаемым, и «аппетитными» последствиями оного действа. Милую лесную романтику и умиротворенно-созерцательное настроение как корова языком слизала. Я вздохнула, но запираться не стала. Пусть лучше все свои знают, что я видела, а свинка нас не услышит, если руну звука изнанкой вывернуть. Голубая ансуз легко возникла перед мысленным взором, встала «на голову» и совершила оборот вокруг нас четверых, исключая местное парнокопытное из круга избранных. Острый слух против рунной магии дает нулевой эффект, пусть вон лучше птичек слушает, релаксирует и продолжает мерно трусить по дороге.

— После триллера о «покушении на Алльзу» я видела еще две картинки, но они не такие понятные, — поделилась сведениями с мужчинами, предварительно сообщив, что слегка подкорректировала круг слушателей, и мы вольны беседовать свободно. А потом расписала темный каменный мешок с огромным каменным же стулом внутри. — Только работал этот стул поэффективнее электрического. — Поморщившись, я коротко описала процесс свидания предмета мебели с седалищем жертвы и высказала сложившееся у меня мнение, что видела я не разовый акт преступного злодейства, а одну из регулярных акций, возможно, казнь.

— Похоже, какая-то местная магия, — задумчиво предположил Гиз и, припоминая мои ранние видения, касавшиеся Кейсара Дерга, повлекшие за собой грандиозную акцию вызволения детектива из-под замков и экстренную смену правящего монарха, спросил: — Жертву узнала?

— Нет, видно было плохо, только мне все равно почему-то казалось, что я того бедолагу никогда раньше не встречала, — честно призналась я и для самой же себя мысленно отметила: «Но это вовсе не означает, что не встречу в будущем».

— Бедолагу? Сразу в жалость ударилась! А если он кровожадный убийца? — скривился Киз.

— Может, и так. Не буду вступать в очередной и бесконечный философский спор на тему: имеет ли право общество казнить преступника или оно, делая так, лишь расписывается в своем бессилии и мстит по-звериному, — спокойно согласилась я, машинально погладив мягкие косицы Дэлькоровой гривы. Все, что хотела, на семинарах по философии высказала, что теперь-то базарить. — Я лишь описала свои впечатления от происходящего. Я не судья и не палач, быть зрителем такого рода представлений не желала и не желаю.

— Не судья? — недоверчиво хмыкнул киллер и буркнул себе под нос: — Ну-ну.

— Ксения — служительница, Киз, — твердо отметил Гиз, как лозунг развернул. — Она — воплощение высшей справедливости.

«О-о-ох, опять мой замечательный во всех отношениях мужчина (если бы не помешанность на теме избранности) завел свою шарманку. Знает ведь, что меня это бесит, а все равно стоит на своем. И зачем, спрашивается? Брата позлить хочет?»

— Высшей? И ты веришь в то, что она существует? — неподдельно изумился собеседник.

— Я во многое никогда не верил, еще в большем успел разувериться, но в том, что за Осой стоят Силы, убедился лично и, увидев, как она судит, понимаю почему, — ответил брату Гиз, мастерски проигнорировав мое недовольство. Вроде и прямо в лицо смотрит, а чего не хочет, не видит. — Ее суд всегда истинный, это чувствуешь, это понимаешь, когда становишься свидетелем. Он разный, бывает милосердным, бывает жестким или почти смешным, но он правильный, в этом невозможно сомневаться.

Фаль же, мелкий предатель, рассыпался веером радужной пыльцы и энергично зазвенел:

— Истинно так! Истинно так!

— Тьфу на вас, — буркнула я и заметила Кизу: — Похоже, ты в этой компании фанатиков единственный нормальный, не верящий в идиотские предназначения.

— Положим, в предназначения я верю, но Служителей Равновесия всегда считал мифом, — задумчиво проронил Киз, поглядывая на меня так, будто мерку снимал… уж не для гроба ли? Или его никак не устраивало увиденное? Наверное, гроб в наличии имелся мелкоформатный, и меня туда предстояло перемещать по частям, а лишняя морока вызывала недовольство профессионала. — Рассказывай о втором видении, — уже почти попросил мужчина, закрывая щекотливую тему.

— Крутой берег, море или океан, плато, над ним словно здоровенный камень, похожий на великанский жернов, вокруг него желтое тягучее марево, перевитое черными нитями, — коротко обрисовала я сюрреалистическое видение.

— Какое-то место силы Артаксара? — задумался Киз и потер бровь. — Никогда раньше ни о чем подобном не слышал.

Гиз синхронно кивнул.

— Вы были слишком малы, насколько я поняла Гарнага, о магических свойствах Артаксара вне его границ вообще известно немногое, а я ничего не знаю о стране, потому что вообще о существовании этого мира не подозревала до позавчерашнего утра. Попробуем расспросить для начала артефактчицу Фегору, знакомую нашего менялы, — пожалела я о дефиците информации. — Вдруг у нее книги какие-нибудь исторические имеются или хотя бы подробная карта побережья. Думаю, я узнаю очертания места икс номер три, картинка была четкой и хорошо запомнилась.

— В любом случае карты и книги должны сыскаться в столице, — заключил мой новый телохранитель, подтверждая свое намерение побывать там. — Но они могут дорого стоить.

— Знания бесценны сами по себе, — улыбнулась я и утешила практичного спутника: — Деньги же преходящи и уходящи. Потратим то, что есть, заработаем еще, не проблема.

— Что-то я пока не видел, чтобы ты зарабатывала, — проронил Киз, намекая на все мои последние заказы, прошедшие по графе «благотворительность».

— Так то «пока», — выделила я нужное словечко. — Много ли на простом люде заработаешь? А обдирать их по монете — себя не уважать — раз, нерентабельно — два, лучше чисто на репутацию работать.

Кажется, доводы на основе рассудка дошли до сознания телохранителя, или он решил, что проще сделать вид, будто поверил, нежели препираться с девицей. Разговор угас. Я с благодарностью отпустила руну тишины и вновь сосредоточилась на путешествии.

Лес, пусть приятный взору, не был тем местом, где я рассчитывала обрести стол и кров. Чай не стрекоза. Еще на Вальдине мне довелось всласть налазиться по дебрям, пусть и не века в них провела, как сильф, но с меня хватило. При всей любви к природе эстетическое удовольствие любования оной было несколько подпорчено необходимостью продираться сквозь дебри и ночевать на голой земле. Приобретение сундука-шкатулки, куда помещалась постель, сделало жизнь несколько более комфортной, но все равно я гораздо больше любила ночевать под крышей, где не поддувало в спину. К тому же крыша, в отличие от лесного полога, не текла при сильном дожде. Романтика, она такая подлая штука, почему-то любит селиться в душе рядом с хотя бы относительным физическим комфортом. Тогда и путешествия, и новые впечатления в радость. Вот я, вопреки русской национальности, и надеялась не только на дорогу, но и на какой-никакой оборудованный ночлег по ходу следования.