— Да в самом прямом смысле. Летала на самолётах?

— Летала, а почему спрашиваешь?

Я бросил доску на землю.

— Ну раз летала садись. Это наш ковёр-дроволёт.

— Ты шутишь? — чуть ли не закричала она.

— Нет, я совершенно серьезно. Да, вот сюда, ага, ножки в коленях сожми. Если ты не против я сзади сяду и буду полет контролировать, а заодно удерживать тебя от падения.

Мы уселись на ковёр-дроволёт. Оксана заняла переднюю часть доски, а я сел сзади, вышло так, что она сидела между моих ног. Ох, боги, даруйте мне мужества не думать о похабщине. Сняв свою кожаную куртку, я укрыл ею мою спутницу, ветер будет не слабый. Не хватало чтобы моя целительница еще простыла по пути.

— Пристегните ремни, наш борт начинает набирать высоту. Если будет страшно, кричи!

— Что? Ааааа! — закричала она с первой секунды.

Я активировал мимикрию скрывая нас и не рассчитав силы резко дёрнул вверх доску, на которой мы сидели! Еле удержались от падения с десятиметровой высоты. Извинившись за неопытность пилота, я опустил наш самолёт до уровня метровой высоты и начал набирать скорость. Разогнавшись до предела, я мог с уверенностью сказать, что мы летим километров шестьдесят в час, не меньше. Большую скорость не позволял разогнать наш суммарный вес.

Оксана сжалась в дрожащий от страха комок, но через пару километров расслабилась, поняла, что долетим быстро, с ветерком и в целости и сохранности! После пары часов полета она откинулась на меня и мысли мои как скакуны полетели опять не в том направлении. Я постоянно балансировал на грани потери контроля, что привело бы к печальным последствиям. На скорости в шестьдесят километров в час, было бы не очень приятно упасть с доски, из-за того, что я начал думать не тем местом.

Летать оказалось донельзя приятным занятием, дороги, обрывы, камни, всё это не имело никакого значения! Просто лети по прямой и забудь обо всем. Не прошло и суток. Как мы добрались к землянке. В лесу было тревожно, где-то в глубине слышались гулкие удары и утробный рык. Твари сражались за право стать архонтом? Вот только без артефакта их первенство будет не долговечным и любой сможет его оспорить.

Глава 22

Оксану с трудом удалось затащить в землянку. Болезненные воспоминания не позволяли ей чувствовать себя в безопасности, и она всё время хотела уйти. Только когда я заверил её, что в землянке никого кроме Бони и Клайда нет, а любого, кто сюда сунется, я лично прикончу как тех уродов, мне удалось её уговорить. Люк землянки почему-то оказался открыт. Спустившись вниз мне пришлось применить весь свой дар убеждения чтобы Оксана не выскочила наружу. В коридоре валялись два обглоданных человеческих тела…

Оставил Оксану ждать у выхода, а сам медленно пошел в сторону больничной палаты Боньки. Выглянул за угол и уткнулся лбом в холодную морду Клайда. От испуга я отшатнулся назад и лупанул телекинезом ему по башке. Клайд отступил, жалобно заскулил и непонимающе уставился на меня.

— Клайд? Ты как? Нападать не будешь? — опешил я.

Потянулся ментально к нему, а в ответ услышал человеческую речь «За что? Я же хорошо служил! Охранял твои владения! Убил двух нарушителей! Вожак, где я провинился?». По сердцу скрежетнуло понимание что обидел друга, подозвал его к себе.

— Прости, я просто от неожиданности. — я начал трепать его по загривку, — Вы как тут? Да мой ты золотой! Защитник! Молодец! Ну всё, всё! Фу Клайд, слюна жжется, прекрати.

— Ты чего тут хохочешь? — девушка не справилась с любопытством и пришла к нам, — О! Клайд!

Оксана подбежала и начала тискать пёселя. Клайд довольно заурчал. Закончив предварительные ласки, мы прошли в комнату, где Оксана начала осмотр потерпевшей. Бони так и лежала на месте, где я её оставил. Оказалось, что пальцы были не сломаны, а просто вывихнуты и я их правильно вправил, всё уже зажило.

С коленом ситуация была похуже, Оксана сказала, что потребуется реабилитация, и нужно будет придерживать Бони при ходьбе, чтобы она разработала травмированную ногу. Благодаря высокой регенерации ничего критичного нет, и нога восстановится полностью в течение недели. Я поддерживал Бони телекинезом, Оксана переставляла ей лапы и подбадривала.

Когда физкультура закончилась, Оксана начала обследовать крагов на предмет мутаций, удивлялась, охала, ахала. «А это что? Лезвия у него? Ого! Железы с кислотой? Да ладно! У Боньки шипы появились?» Итогом обследования стало заявление:

— А ты знал, что Бони беременна?

— Это не от меня! — тут же запротестовал я.

— Дурак. Знаю, что не от тебя, — не сдержала она улыбку, — полагаю, вон папаша стоит.

Клайд ткнулся в бок Бони своей мордой и улегся рядом.

— Опа, а это кто я буду? Дедушка? Дядя? Крестный?

— Выбирай сам какой статус тебе милее. Но дед Алёша, по-моему, звучит отлично.

Я пошел в душ, а Оксана отправилась на кухню, посмотреть, чем мы сегодня будем питаться. Искупаться после суточного перелета было очень приятно, смыть с себя всю пыль и грязь от ползания на брюхе в тоннеле. Закрыв кран, я тут же бросился на кухню, ибо пахло там умопомрачительно. Оксана умудрилась из банки тушенки и макарон сделать какое-то произведение искусства! Горячий чаёк на столе также присутствовал. Где она сумела найти газовую горелку для меня остается тайной.

— Спасибо огромное! Очень вкусно. Иди в душ, там я тебе одежду оставил, ночами тут прохладно бывает.

Оксана убежала, а я постелил на полу тряпок и рухнул спать не дождавшись её. Через какое-то время почувствовал, как она заползла ко мне под бочок. Вот это поворот. Не заметила, что я ей рядом отдельное ложе постелил или это целенаправленная акция половой агрессии, направленная против бедного меня? Уф, ну я только за.

Всю следующую неделю мы проводили реабилитацию Бони, вместе ели, порой выходили прогуляться по лесу. Далеко не заходили, но и вблизи землянки было что ей показать. Телекинезом ухватишь за шкуру какую-нибудь зверуху, подтащишь поближе и Оксана пошла восторгаться, рассматривать, что-то записывать. Удивительно как она любит животных, которые, если бы меня не было рядом, разорвали её на куски за пару секунд.

Каждую ночь мы засыпали вместе, но без какого-либо продолжения. Просто сон и изредка пробуждение в объятиях друг друга. В эти моменты она очень смущалась