– Ясно, командир.

– Теперь вы знаете, как действует убийца, – услышите о похожих смертях, немедленно сообщайте.

– Хорошо.

Костас и в самом деле оказался мертв. И он, и пятеро его телохранителей. Как поведали подмазанные Валентином стражники, убийца выломал дверь, перебил охранников и выпотрошил законника – выпотрошил в буквальном смысле этого слова, – но при этом никто из соседей ничего не слышал.

– Вот так и надо было действовать, беса в печень! – выругался Валентин, рассказав о случившемся.

– Не суетись, – поморщился я, застегивая рубаху. – Все только начинается. Будет и на нашей улице праздник.

А пока пусть убийца за нас всю грязную работу сделает. Правда, если промедлим, только и останется, что за ним трупы собирать.

– Себастьян, похоже, еще одна резня! – заскочил в комнату запыхавшийся Гуго и взъерошил слипшиеся от пота седые волосы. – Тут недалеко. На соседней улице практически.

– Кого?

– Каких-то бандитов. Как говорят, мутная компания была.

– Контрабандисты?

– Возможно. И тоже у всех скальпы того… отчекрыжены!

– Валентин, сможешь договориться с бейлифом, чтобы нам дали осмотреть место преступления?

– Зачем?

– За надо.

«Ты узнаешь его, как только увидишь…»

– Хм… – задумался Дрозд. – Придется наплести что-нибудь…

– Наплети. И заплати, не скупись. Деньги у Гуго возьми.

– Как скажешь, командир.

Усач убежал на поиски бейлифа, фокусник повел меня на место. Я едва успевал за циркачом и почем зря крыл невыносимую духоту. Днем моросил мелкий дождик, а к вечеру выглянуло солнце, начало парить, и дышать стало просто нечем. Да еще и в боку кололо.

Не выдержав, я уселся на лавочку, притаившуюся в тени развесистого апельсинового дерева. Перевел дух, зашагал дальше и вскоре увидел толпившихся на улице зевак. Гуго отправился разузнать последние новости; я опустился на каменную ступеньку дома напротив и несколько раз глубоко вдохнул, прогоняя дурноту.

Полегчало.

Вскоре к месту преступления прикатил какой-то важный дядька с усами еще длиннее, чем у сопровождавшего его Валентина. Стражники выстроились чуть ли не по стойке смирно, а толпа без понуканий подалась в разные стороны, освобождая проезд.

Дрозд что-то шепнул оцепившим дом стражникам, и те расступились, позволив мне подняться на крыльцо углового особняка.

– Так, значит, вас эти прохвосты ограбили? – уточнил бейлиф.

– Есть такое подозрение, да, – страдальчески поморщился я из-за боли в пояснице. – Надо бы глянуть.

– Много забрали?

Валентин сделал круглые глаза, я только рукой махнул:

– Деньги забрали и Святые с ними, они ж меня еще ножом в бок ткнули! Чуть не преставился, еле откачали.

– Лихие ребята были, – кивнул бейлиф и распахнул дверь. – Проходите. Посмотрите на них, и сразу жить легче станет. Только уговор – мутить начнет, на улицу бегите.

– Договорились.

Первый мертвец обнаружился прямо в прихожей. А крови-то, крови…

Открыл на стук и получил ножом в горло? Вероятно, так и было. И да – голова со снятым скальпом – зрелище и в самом деле не для слабонервных.

Двое следующих покойников валялись в узеньком коридорчике. Здесь, судя по характеру ранений, убийца орудовал уже чем-то вроде короткой абордажной сабли. И орудовал ловко. Всего-то парой ударов исход схватки решил.

Раскроенная височная кость у одного, до середины разрубленная грудина у другого. И у обоих – побуревшие оскальпованные макушки.

Бейлиф участливо заглянул мне в лицо, побледневшее вовсе не из-за увиденного, а из-за невыносимой духоты, и провел нас в столовую, посреди которой стоял накрытый стол. Тарелки, ложки, бокалы, несколько кувшинов. И тут же рядом – три изрубленных тела. Их не пытали, просто перебили, сочтя досадной помехой.

Зажав нос надушенным платочком, бейлиф приложился к одному из кувшинов и передал его мне. Я хлебнул, протянул сосуд Валентину и задумчиво уставился на стол.

Приборов девять, мертвецов – шестеро.

Вопрос: куда подевались остальные?

– Узнали кого-нибудь? – промокнув платочком губы, спросил бейлиф.

– Нет, – качнул я головой. – Это все?

– Еще один в задней комнате, но его, положа руку на сердце, лучше и не видеть вовсе.

– Ничего, ничего.

Я прошел в указанную дверь и присвистнул. На простенке меж двух окон отпечатался обгорелый силуэт человека. На полу – обугленный до костей труп. Жуткое зрелище.

– Ума не приложу, как его так запалили. Чудом пожар не начался… – продолжил бубнить бейлиф и, усадив меня в кресло, сунул в руки забранный у Валентина кувшин. – Ну вот! Говорил же!

Я сделал несколько глотков и шумно выдохнул, понемногу приходя в себя.

Из колеи выбил вовсе не вид изуродованной плоти. Напугали исходившие от мертвого тела остаточные эманации Тьмы. Сразу вспомнились проклятые наконечники с острова Дивный и призрачное пламя, легко уничтожавшее саму сущность Высших.

Но тут поработали не клинком, нет – пытавшегося удрать жулика приложили боевым заклинанием.

Вот вам и посвященный Ямхани! Вероотступник, принявший язычество; человек, в душе которого угнездилась Тьма…

«Ты узнаешь его, как только увидишь…»

И кто-то полагал, будто с этим чудовищем справится Марк Бонифаций как-его-там-дальше?

Вот уж не думаю.

– Вы в порядке? – потрепал меня по плечу бейлиф и зло глянул на Валентина: – Говорил же…

– Нет, нет! Нормально. Это все духота. – Я неуверенно поднялся из кресла и вышел в столовую. – Больше никого нет?

– Нет.

– Получается, двоим удалось сбежать?

– Посчитали приборы? – рассмеялся бейлиф и погрозил Дрозду пальцем: – А у вашего друга глаз-алмаз!

– Не без этого, – усмехнулся я. – Вам ведь известна эта банда?

– Известна. Только никак на горячем прихватить не получалось.

– Был среди них кто-нибудь шустрый, любивший работать ножом?

– Теперь, когда вы сказали… – пожевал пухлые губы чиновник. – Крутился с ними некий Демис Мышонок. Его среди убитых нет. Думаю – он.

– А последний?

– Кир Ниос. Верховодил в шайке. Этот наверняка уже из города сбежал. Осторожный подонок.

– А Мышонок?

– Попробую разузнать. Но никакого самосуда. Найдете – нам сдадите. Договорились?

– Разумеется! – всплеснул руками Дрозд. – Мы просто объясним, что нельзя резать людей, и сразу сдадим стражникам.