Он был не в форме и без оружия. На нем были неописуемого вида толстая куртка, или кафтан, из домотканой материи, мешковатые светло-коричневые штаны и чулки. Если бы не стройная осанка и высокомерно запрокинутая голова без парика, его попросту было бы невозможно узнать. Он вполне мог проскользнуть во дворец под видом слуги, сопровождающего своих господ на бал вместе с очередной партией гостей.

Нет, подумала я, когда мы вышли из темноты к освещенному месту, у него нет оружия, хотя его рука сковывала мое запястье железной хваткой. И все-таки, если он намеревался расправиться со мной, ему придется натолкнуться на мое решительное сопротивление. Я была почти одного с ним роста и, несомненно, более упитанной.

Как будто угадав мои мысли, он остановился в конце коридора и повернул меня к себе лицом, крепко ухватив за локти.

— Я не причиню вам вреда, — тихим, но твердым голосом заявил он.

— Так я вам и поверила, — ответила я, раздумывая над тем, услышит ли меня кто-нибудь здесь, если я закричу. Я знала, что внизу у лестницы стоит стражник, но до него было еще две двери, небольшая лестничная площадка и самый длинный лестничный марш.

С другой стороны, здесь была настоящая ловушка для меня. Если он не поведет меня дальше, здесь я не смогу позвать кого-либо на помощь. В этом конце коридора большинство апартаментов пустует, а немногие обитатели его наверняка находятся в другом крыле — присутствуют на балу либо в качестве гостей, либо прислуживающих им.

— Не будьте идиоткой, — раздраженно прошептал он. — Если бы я хотел убить вас, я мог бы сделать это здесь. Это гораздо безопаснее, чем выводить вас наружу. К тому же, — добавил он, — если бы я замышлял что-нибудь дурное, зачем бы я стал брать ваш плащ?

— Черт вас знает, — произнесла я, тем не менее считая его аргумент убедительным. — Объясните мне, почему вы его взяли?

— Потому что хочу, чтобы вы пошли со мной. Я хочу кое-что предложить вам, но не исключено, что здесь нас могут подслушать. — Он посмотрел в сторону двери в конце коридора. Она, как и все прочие двери в замке, имела специфический вид. Четыре верхние панели образовывали крест, две нижние стояли стоймя, создавая сходство с раскрытой Библией. Когда-то Холируд был аббатством.

— He зайти ли нам в церковь? Там нам никто не помешает, и мы сможем спокойно поговорить.

Он был прав. Церковь, примыкающая к дворцу, была частью аббатства и годами не посещалась. Я медлила, не зная, как поступить.

— Послушай, женщина! — Он слегка встряхнул меня, затем отпустил и отступил на шаг.

Свет свечи слабо освещал его сзади так, что лицо, обращенное ко мне, казалось всего лишь смутным пятном.

— С какой стати я стал бы рисковать и проникать во дворец? — резонно спросил он.

Уж если он сумел, переодевшись, спокойно покинуть замок, улицы Эдинбурга и подавно не сулили ему никакой опасности. Он мог спокойно бродить неподалеку до тех пор, пока не встретит меня. Поэтому объяснение, которое он дал своему поведению, казалось мне убедительным: ему нужно было поговорить со мной, не опасаясь быть увиденным или услышанным.

Он прочел согласие на моем лице и немного расслабился. Расправив плащ, он подал его мне:

— Даю слово, что после нашей беседы вы вернетесь домой в целости и сохранности, мадам.

Я старалась прочесть его намерения по выражению его лица, но оно было подобно маске. Глаза были неподвижны и ничего не выражали, точь-в-точь как мои собственные, когда я вижу их в зеркале.

— Ну, хорошо.

Мы вышли в сумрак каменного сада, прошли мимо стража, кивнув ему. Он узнал меня. Я нередко выходила ночью, чтобы по срочному вызову посетить в городе какого-нибудь больного. Стражник внимательно посмотрел на Джека Рэндолла. Если Джейми был занят, меня обычно сопровождал Муртаг. В человеке, одетом так, как Джек был одет сейчас, никто не смог бы узнать капитана. Он ответил стражнику безразличным взглядом, и дверь замка закрылась за нами, оставив нас в промозглой тьме.

Только что прошел дождь, но густые облака, гонимые ветром, все еще продолжали плыть по небу. Ветер развевал мой плащ и прилеплял юбки к ногам.

— Сюда. — Я потуже запахнула тяжелые бархатные одежды и пошла за Рэндоллом.

Мы прошли в конец сада и, оглянувшись вокруг, быстро пошли по траве к церкви. Дверь была перекошена и висела на одном крючке. Ею не пользовались в течение нескольких лет. Из-за строительных погрешностей здание считалось опасным, и никто не задумывался над его ремонтом. Я прокладывала себе путь через груды сухих листьев и мусора, слабо освещаемых рассеянным лунным светом. Вскоре мы нырнули в непроглядную тьму церкви.

Или не совсем непроглядную. Как только мои глаза немного привыкли к темноте, я заметила два ряда высоких колонн, вдоль нефа[6]церкви и искусную резьбу на каменной раме огромного окна. Стекол в нем почти не было.

— Здесь нас уже никто не услышит. Так скажите же, что вам от меня нужно?

— Ваше искусство медика и ваше молчание. Взамен я обещаю информацию о перемещениях и планах войск Электора, — шепотом добавил он.

У меня перехватило дыхание. Я всего ожидала, только не этого. Не думает же он, что я…

— Вам нужна медицинская помощь? — спросила я, не пытаясь скрыть ужас и удивление, которые невольно слышались в моем голосе. — Вы хотите получить ее от меня? Я понимаю, что вы… э… я имею в виду… — Сделав усилие над собой, я замолчала, затем твердо сказала: — Несомненно, вы уже получили необходимую медицинскую помощь, и самую эффективную. И никаких серьезных травм у вас нет. По крайней мере, так представляется на первый взгляд. — Я закусила губу, стараясь удержаться от истерики.

— Мне сообщили, мадам, что я выжил чудом, — холодно сказал он. — Дело весьма деликатное. — Он поставил фонарь в нишу в стене, где когда-то находилась церковная умывальница. Сейчас там было пусто и сухо. — Как я понимаю, ваши слова вызваны чисто профессиональным любопытством, а никак не заботой о моем здоровье, — продолжал он.

Фонарь, стоявший на уровне его груди, освещал всю его фигуру, хотя голова и плечи были в тени. Он положил руку на пояс своих брюк, слегка повернувшись ко мне.

— Не изволите ли осмотреть рану, чтобы вынести решение об эффективности проведенного лечения? — Лица его не было видно, ледяной голос звучал язвительно.

— Немного позже, — так же холодно произнесла я. — Если не вам, то кому же понадобилось мое врачебное искусство?

Он помедлил, но отступать было некуда.

— Моему брату.

— Вашему брату? — Я не могла сдержать дрожи в голосе. — Александру?

— Коль скоро мой старший брат Уильям находится, насколько мне известно, в Сассексе и занимается семейными делами и в помощи не нуждается, — сухо произнес он, — то речь идет о моем брате Александре.