Человек. Невысокий, узкоплечий. Слипшаяся козлиная бороденка и длинные, до шеи, баки. Почерневшая от сажи лысина в полголовы. И одет смешно: в перемазанный рваный камуфляж со множеством карманов, с патронташем на поясе. В руках, тоже черных от гари, кожаная кепка.

– Ну, как вам ваша работа? – негромко спросил старик.

Дядька в камуфляже уставился на Тимура, как будто пытался узнать.

– Это… не мой, – наконец выговорил он. – Впервые его вижу. Я вам его не приводил, – добавил он шепотом.

Позади него раздался слабый, больной кашель – голландец смеялся.

– Конечно, друг мой… его вы не приводили. – Он подошел сзади к дядьке и приобнял его за плечи. Тот вздрогнул.

– Ну что, вы проводили нашего гостя?

Тот шмыгнул носом и кивнул.

– Я сам его отвез. В лес, как договорились. Больше он вам мешать не будет.

Помолчал и добавил:

– Я вам тут еще двоих нашел. Хороший материал. Сами в машину напросились. Подвезти попросили. Сказали, друга ищут, – ухмыльнулся он.

Старик повернулся к дядьке. Полы ветхого халата разошлись, выставив напоказ тощие волосатые ноги.

– Где это вы так… измазались?

– Так, – человечек вытер закопченной ладонью нос. – Крюк пришлось сделать, на комбинат заехать. Хотел уничтожить документы кой-какие. Чтоб не попали во время эвакуации на глаза.

Старик отвернулся, скрывая улыбку.

– Это вы очень хорошо сделали, – негромко сказал он. – Спасибо. Можете считать, что мы в расчете, – и повернулся к Тимуру.

Тот поспешно зажмурился. Но даже с закрытыми глазами он ощущал на себе взгляд старика. Незнакомец тяжело дышал.

– Значит, вы решили прекратить эксперименты? – произнес он.

Пауза. Тимур приоткрыл глаза. Старик смотрел прямо перед собой и улыбался.

– Отнюдь, – наконец сказал он.

Помолчал и добавил:

– Все это можно считать подготовкой. Исследованием. Настоящий эксперимент состоится на днях, – он помедлил, глядя сквозь Тимура. – И я надеюсь, что вы окажете мне честь быть его участником.

На губах старика заиграла такая мстительная волчья усмешка, что Тимур похолодел. А ведь прощать должок он этому чудаку не собирается, понял он. Можно представить, какое участие в эксперименте он для него приготовит…

Лицо незнакомца блестело от пота. Он снова полез искать что-то по карманам, руки не слушались, он выпрямился и отер лицо рукавом, но оно тут же снова заблестело.

– Ну, а пока, – старик повернулся к незнакомцу, широким жестом гостеприимного хозяина пригласил его пройти в дверь, – идемте посмотрим на ваш материал. Искали друга, вы говорите? Ну что ж. Значит, еще остались на свете порядочность и верность…

Оба вышли. Дверь поехала и закрылась. Щелкнул замок.

Тимур вскочил на ноги и босиком прошлепал к двери. Прижался глазом к круглому окошку. Видно было плохо – только спина старика и камуфляжный бок незнакомца. Они стояли неподвижно возле двери в соседнюю палату.

С противоположной стороны коридора заскрипели колесики. Два робота провезли мимо двери каталки, на которых под простынями угадывались очертания тел.

Роботы остановились. Старик и дядька подошли поближе, и старик кивнул роботу. Тот снял простыни с обеих каталок, и Тимур ахнул.

У него подкосились ноги, и он отступил от окошка за мгновение до того, как старик повернулся к нему.

На каталках лежали, усыпленные, Орландо и Кира.

– Ты думаешь, погрузчик тут проедет?

Живых нагнулся и потрогал неверную пружинистую массу под ногами. Она уходила на многие сотни метров вперед в вырубленной в скале подземной пещере.

– Ты иди вперед, а я за тобой попробую, – наконец сказал он. Бой-Баба кивнула, защелкнула шлем и шагнула вперед.

Нога ее подогнулась, ступив на мягкое, пружинящее дно питомника. Вязкая туманная темнота поглотила ее шаги. Осталась позади неровная полоса, где уложенный строителями базы бетон заканчивался. Что лежало за ним – знали немногие. Кто и когда создал глубоко под поверхностью необитаемых планет инкубаторы, где медленно вызревали чудо-корабли, Бой-Баба не знала. И никто не знал. Живых всерьез уверял, что это взрослые Троянцы вбуравливаются в каменистую почву, как черепахи, и откладывают там яйца. А потом покидают детенышей в нагретом собственной энергией гнезде, и те, повзрослев, сами улетают из него.

Гигантский подземный зал вырублен в скале, тусклое зеленовато-лиловое свечение исходит издалека, от стен, которых глазом не видать – взрослый Троянец мог вымахать больше километра в поперечнике. Трясина под ногами отсвечивала багровым. Ноги погружались в нее по щиколотку – то ли накопившиеся отходы жизнедеятельности Троянца, то ли остатки питательной смеси, на которой он возрос.

Бой-Баба нагнулась и потрогала массу под ногами: склизкая, липкая, на стальных пальцах остался след, как от проползшей улитки. От руки шел пар: видно, тот же самый грибной дух, который густо висел в пронизанном лиловым свечением воздухе.

Позади взревел мотор. Она обернулась, расставив руки, с трудом удерживая равновесие. Погрузчик с капсулами медленно тронулся вперед. Вот он съехал с бетона в желейную трясину: гусеницы чуть прокрутились, площадка с капсулами качнулась, но тут же выровнялась. Медленно, натужно погрузчик двинулся вперед, с чавканьем вытягивая гусеницы из месива, оставляя позади глубокие незатягивающиеся борозды.

Бой-Баба двинулась вперед, размахивая руками и против воли ускоряя шаг. За ней чавкал гусеницами погрузчик.

Чем ближе подходила, тем огромней нависал черный диск. Блеснули в вышине звезды – там расселина выходила наружу среди скал. Как Бой-Баба ни старалась переставлять ноги, но быстрее идти не получалось. Ничего. Скоро они улетят отсюда к чертовой матери.

Погрузчик ревел мотором, увязал, но выкарабкивался и чмокал дальше. Чудо, если новые хозяева до сих пор не услышали. Звезд в высоком проеме вверху теперь не было видно. Все пространство закрывал черный ребристый диск, по поверхности которого изредка пробегала золотистая рябь.

Последние шаги пришлось тащить себя за шкирку – ноги уже не шли. Но вот совсем рядом матово блеснула поверхность Троянца. За спиной взревел и умолк мотор. Загрохотали по лесенке сапоги, трясина чавкнула – Живых через силу слез с подножки. Подошел к ней. Его глаза блестели от изнеможения.

Она выпрямилась, вытянула стальные клешни-руки, положила их на прохладную, скользкую поверхность диска. От ладоней разошлась в стороны золотистая рябь. Тонкая пленка на поверхности диска дрогнула, и из-под нее выступили грубые, массивные очертания непонятных письмен.

Но диск не открылся.

Бой-Баба повторила мысленный сигнал. В оглушительной тишине до нее донеслись издалека глухие удары. Они приближались… кажется. И голоса? Или это Троянец с ними играет?