Записывать альбом мы поехали в Германию, в невероятное место – многоэтажный отель «Арабелла» в Мюнхене. Студия Musicland находилась глубоко в недрах здания, в окружении обмотанных тряпьем отопительных и канализационных труб, корзин для белья и кухонного оборудования.

Во многих смыслах она напоминала мне студию Kingsway Иэна Гиллана, расположенную в подвале автостоянки в здании Управления гражданской авиации в лондонском Холборне. Мартин Берч записывал там с Deep Purple альбом «In Rock» и, конечно, там же Иэн Гиллан вытаскивал меня из туалета, покрытого блевотиной.

Сама студия Musicland была крошечной, а комната управления там – тесной, но в этом месте было сделано несколько отличных альбомов, от «The Game» Queen до «Rising» Rainbow. Для отдыха там имелся имевший дурную славу ночной клуб под названием «Сахарный домик», и потери там были частыми и болезненными.

Я нашел местный клуб фехтования, MTV Munchen и приступил к тренировкам, а также совершенствованию своего мастерства в танцах на столе. Немцы были в восторге от моих пьяных танцев после тренировки. Я мог станцевать приличный казачий танец, если пил достаточно пива, и посетители греческого ресторана, казалось, наслаждались этим зрелищем.

Пшеничное пиво было для меня новым опытом, и оно имелось там в темной, светлой и дрожжевой вариациях. В дрожжевом пиве было полно кусочков дрожжей, которые напоминали мармитовый суп. От любого из этих сортов на следующий день ужасно болела голова.

В Мюнхене мы все немного взбесились. Дейв Мюррей решил попрактиковаться в магии в свободное время, которого было слишком много. В один легендарный вечер наш старый друг Марвин появился, когда Дейв пытался заставить что-нибудь исчезнуть.

– Посмотри на этот стул! – прорычал Марвин. – Я могу заставить его исчезнуть!

После этого он выбросил стул с балкона. Эта безумная кутерьма начинала становиться достаточно серьезной.

Я хотел спасти свой здравый рассудок, поэтому, когда появилась возможность сбежать из ужасных зелено-коричневых апартаментов, я направился в столицу той части разделенной Германии, в которой находился, Бонн.

Я снял небольшую комнату, купил подержанный телевизор и бросил матрас прямо на пол. Я целый день тренировался в элитном боннском фехтовальном клубе под названием Bundesleistungszentrum. Отличное словечко, просто само слетает с языка, не правда ли?

Я там был одним из самых старших, а мне не было еще и тридцати. Политика клуба была полностью направлена на воспитание чемпионов, и все там думали, что я немного сумасшедший, тем более, что мне все еще приходилось прикладывать усилие, когда я использовал левую руку. Я полностью забыл об альбомах, музыке и всем остальном. Позавтракал, пошел на прогулку, сходил на тренировку, попил пивка, посмотрел телевизор и лег спать – такой распорядок жизни.

На меня вышли молодая журналистка и фотограф из Daily Mirror. Я пригласил их на чашку кофе, чтобы обсудить статью, которую они собирались написать. Когда после я спустился к фасаду здания вместе с фотографом, он спросил меня, а где же журналистка.

– Я оставил ее наверху, – невинно ответил я. Он посмотрел на меня с ужасом.

– Я не стал бы так поступать.

– Правда? – спросил я. Ну, не будет же она копаться в моих личных вещах, не правда ли?

Мы забрали ее из залежей моего грязного белья и нагромождений банок с печеной фасолью. Казалось, она была в ужасе от места, где я обитал.

– Почему ты так живешь? – спросила она.

– А что не так-то? – с негодованием ответил я. Как если бы жить простой жизнью было чем-то оскорбительным для богов слухов и сплетен. Хотя, я полагаю, а самом деле для них это действительно так.

Я узнал некоторые вещи о немцах, и одна из них заключается в том, что они любят обсуждать телесные выделения, особенно дефекацию.

Однажды я сильно простудился и чувствовал себя слегка несчастным. Меня пригласили на воскресный ланч вместе с еще одним фехтовальщиком, которого звали Томас. За столом сидели десять человек, а я дрожал, как бездомная собачонка в холодный день.

– Да ты же болен, – констатировал Томас, после чего ушел в заднюю комнату. Повозившись там, он вернулся с длинным куском гибкой коричневой трубки и чем-то вроде стремного насоса.

– Вот, возьми это, – торжественно предложил он.

– Что это? – осторожно поинтересовался я, хотя, в принципе, и сам уже догадывался.

– Ну, – широко улыбнулся он, – это трубка. Ты приподнимаешь задницу, вставляешь эту трубку туда и наполняешь водой. Через несколько мгновений тебя пронесет как ураган.

Из-за стола раздался одобрительный галдеж.

– Томас, но это же клизма, – сказал я.

– Ja, именно так.

– Томас, но с чего ты вдруг взял, что клизма поможет мне чувствовать себя лучше?

– Но ведь это так и есть. Я постоянно ею пользуюсь, – громкие одобрительные возгласы гостей. – Моя мама с детства мне их ставила.

– Твоя мама?

– Не только Томасу, – вступила в разговор его сестра. – У нас у всех они были – у всей семьи.

Дерьмо случается, как говорится. Семья, которая вместе ставит клизмы – самая дружная семья.

В конечном итоге мы воссоединились с группой и начали репетировать в соседнем Кельне, в ночном клубе, который был по совместительству и спортивным залом. Я думаю, что владелец того клуба в конце концов получил приличный тюремный срок, поскольку порошки, которыми он торговал в своем клубе, определенно не являлись средствами от простуды.

Я работал с Дереком Риггсом над обложкой для альбома, в которой ощущалось влияние Сальвадора Дали в том, что касалось слегка сюрреалистичного таяния свечей и частично расчлененного Эдди, представленного в виде скелета. После «Powerslave» это моя любимая обложка, которую сделал Дерек.

Сценические декорации были огромными, и они были основаны на элементе стихийности, словно бы покрыты льдом. Тур был предсказуемо успешным, особенно в Европе, где мы играли на крупных фестивалях. Особенно знаменитым стало наше выступление на фестивале Donnington в Великобритании.

К сожалению, этот день был омрачен трагедией со смертями и травмами, вызванными потоками грязи под ногами, причиной которых стал проливной дождь. К счастью, мы узнали о подробностях этого ужасного события уже только после того, как шоу закончилось. Триумфальное настроение было недолгим. Ничто не стоит человеческой жизни, в особенности – развлекательное мероприятие.

Впоследствии возникали и другие острые ситуации, с которыми нам приходилось разбираться. Конечно, намного более легким был тот случай, когда вся электрическая аппаратура в Эрлс-Корт решила сплавиться в единое целое, в результате чего звук и освещение на концерте были парализованы на целых сорок минут.

Техническая команда проделала потрясающую работу по скреплению высоковольтных кабелей и восстановлению электропитания, покуда мы жонглировали, кривлялись, играли со зрителями в футбол и, главным образом, вертели тарелки на палочках. Это времена, которыми можно по-настоящему гордиться.