– Боже мой. – Он склонил голову и прикоснулся ею к ее щеке. – Ты говоришь о Саманте. Ты все знаешь. Я и не думал, что тебе все известно.

Она погладила его по голове.

– Все в порядке. Ты ведь сам говорил, что я не в твоем вкусе. Но ты всегда был добр ко мне, Фрэнсис. И все равно я хочу домой, к папе.

– Кора, – сказал он, поднимая голову и заглядывая в ее глаза. – Как я не хотел, чтобы ты об этом узнала. Я и сам не имею ни малейшего желания знать о ком-то, кто был у тебя до меня. Ничего, кроме неуверенности и страданий, мне бы это не принесло. Я бы себе тут же напридумывал, что ты вышла за меня не по любви, что ты любишь не меня, а его, и все такое. Как я не хотел, чтобы ты знала о Саманте.

Она опять погладила его по голове.

– Я должен признать, – продолжал он, – что, несмотря на мою любовь к тебе, первое время я не мог до конца забыть Саманту. И все равно, когда мы иногда гуляли возле озера и она, кстати, с завистью говорила о твоей элегантности, во время этих прогулок я думал о тебе и мечтал о том времени, когда мы останемся вдвоем. Все, о чем я мог думать, была ты. Именно в эти моменты я и понял, насколько глубоки мои чувства к тебе. Но, как я теперь понимаю, тебе наши прогулки были совсем не приятны. Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Дай мне шанс сделать тебя такой счастливой, насколько ты только можешь быть счастлива рядом со мной.

– Фрэнсис. – Она продолжала гладить его волосы. – Все-таки я дура. Я влюбилась в тебя, несмотря на то что все еще думала… о, ты знаешь! – Она почувствовала, что ее лицо заливается краской. Он улыбался. – А я бы все равно не смогла уехать к отцу, – произнесла она со вздохом, – чтобы остаться там навсегда. Я это знала с самого начала, но не придавала этому значения. Я должна оставаться с тобой, потому что у нас будет ребенок. Я узнала об этом недели полторы назад.

Фрэнсис опустил голову ей на грудь. Он молчал. Она только слышала его медленное, глубокое дыхание.

– Фрэнсис, – проговорила она через некоторое время, запрокинув голову вверх и смотря на ветви деревьев и проплывающие над ними облака. – Тебя действительно не раздражает то, что я такая большая? Я тебе правда хоть немножко нравлюсь?

Он усмехнулся.

– Моя гр… мой бюст действительно не кажется тебе слишком большим, Фрэнсис? – Ее вопросы становились все требовательнее. – А мои лодыжки на самом деле не слишком широки?

Когда он поднял голову, она увидела, что рн широко улыбается. Лицо его раскраснелось, а в глазах появилось недвусмысленное выражение.

– Должен ли я прямо сейчас доказать тебе, насколько ты красива и как ты нравишься мне, дорогая?

– Здесь?! – Ее голос чуть не сорвался от непривычно высоких нот. – Сейчас?! Но не будет ли это совершенно неприлично, Фрэнсис?

– Именно так это и будет, – подтвердил он и прикоснулся пальцем к ее соску.

– Фрэнсис, ты ведь никогда не отличался неприличным поведением.

– Мне остановиться? – спросил он, касаясь губами ее губ.

– Нет, – быстро ответила она. – Я никому не скажу, как ты неприлично себя вел, я обещаю. Что ты делаешь?

Но то, что он делал, было так приятно, что у нее уже не было желания задавать вопросы. И она замолчала на долгое, долгое время.

* * *

Они лежали рядом на траве и смотрели в небо. Фрэнсис даже подумал, что он успел заснуть на несколько минут. Он никогда раньше не занимался любовью вот так, на траве, под деревьями. Это оказалось не так уж плохо, и он дал себе слово как-нибудь повторить этот опыт. Он нашел руку Коры и сжал ее в своей.

– Они там, наверное, ума не могут приложить, что мы здесь делаем. Нам уже пора бы возвращаться.

– Я сейчас умру, – заявила она, но это прозвучало совсем не так, как те же самые слова, произнесенные ею после вынужденного купания.

– Они, конечно, догадываются, чем мы тут занимаемся, – ответил он, – и встретят нас многозначительными взглядами.

– Я сейчас умру, – повторила она.

– А еще в их глазах будет сквозить неприкрытая зависть, – продолжал он. – Ведь ни один из них, я уверен, не позволял себе подобной вольности.

– Ведь кто-нибудь мог нас увидеть, Фрэнсис. И тогда бы я точно умерла.

– Вообще-то, – сказал он, – как раз в тот момент, когда ты потеряла самообладание от страсти, из-за деревьев появилась дюжина садовников, которые с интересом за нами наблюдали. Но они не смогли долго вынести такого зрелища и поспешили ретироваться.

Она громко охнула, а он, смеясь, прикрыл глаза рукой.

– Ты ужасен, – крикнула она, поняв, что он ее разыгрывает. – Ты смеешься надо мной, а у меня все внутри сжимается, когда я вспоминаю. Я никак не могу этого забыть.

– О каком из своих самых захватывающих воспоминаний ты сейчас говоришь, дорогая?

– О том, как сидела на ветке, передав Мэри Габриэлю. Я просто теряла сознание от страха, потому что всегда боялась высоты. Не смейся, Фрэнсис. Это не смешно. Но не могла же я сказать всем, что умираю от страха, так ведь? И не могла признаться, что не умею плавать. Но я не могла и молчать, иначе бы просто сошла с ума. Я должна была что-то говорить, чтобы убедить себя в том, что ничего страшного нет. Что я в тот момент говорила?

– Ты сказала: «Ну вот и все. В этом не было ничего опасного».

– Замечательная речь, – усмехнулась она, – Только в тот момент мне так не казалось. Не смейся!

Но лорд Фрэнсис не мог сдержаться.

– И именно в этот момент ветка надумала сломаться. Представляю себе, как элегантно я выглядела в полете. Руки и ноги в разные стороны и дикий крик на всю окрестность.

Он хохотал.

– Я могу заверить тебя, моя дорогая, что никто из нас в тот момент не думал, элегантно ли ты летишь, – заметил Фрэнсис, продолжая смеяться.

– Эта сцена будет сниться мне в кошмарных снах еще лет десять.

– Надеюсь, что нет. Я даже уверен, что нет. Не пройдет и месяца, как с тобой случится еще что-нибудь, что вытеснит из твоей головы воспоминания о сегодняшнем дне.

Она сама засмеялась, глядя в ярко-синее небо у них над головами.

– Ты ужасен. Ведь ты имеешь в виду именно то, что я думаю, Фрэнсис?

– Абсолютно точно. – Он ненадолго замолчал. – Ты будешь всегда поражать меня своими выходками. Кора, и до конца моих дней останешься для меня самой лучшей женщиной на земле. Я уверен, что это будет так.

– Но для этого мне придется до конца моих дней продолжать портить твои лучшие костюмы. И я уверена, что так и будет.

Они со смехом покатились по траве, крепко обнявшись.