У них концерты какие-то важные были, он все подбивал Олега, чтобы тот потеплее оделся да пришел играть – дескать, без концертмейстера никуда.

– И он пошел?

– На два первых концерта я его не пустила, вцепилась намертво, только что на пороге не легла. А на третий, самый главный – пошел. Наорал на меня и уехал. – Леля вздохнула, остановилась и обеими руками осторожно погладила живот. – Пихается малыш-то. – Она улыбнулась, впервые за сегодняшний день. – Слава богу, тогда все обошлось. Но воспаление легких – это же не открытый перелом руки, которой нужно играть, да еще не в Москве, а в Хабаровске.

Карина кивнула. В глубине души она считала, что Леля волнуется напрасно: о какой поездке может идти речь? Кость будет срастаться минимум месяц, а до гастролей осталось три недели с хвостиком. Да и не сможет Михалыч ни о чем сейчас говорить с Олегом, тот его все равно не услышит.

Она думала о завтрашнем дне. Олегу должно стать хоть немного легче, можно будет увидеться с врачами, выяснить все как следует, обстоятельно, а не впопыхах.

Завтра, может быть, чуть-чуть потускнеют, сотрутся из памяти страшные подробности сегодняшнего происшествия.

Карина шагнула с тротуара на мостовую и решительным жестом подняла руку, останавливая машину.

40

Олег пришел в себя уже к вечеру следующего дня. Температура немного спала, хотя и не снизилась до нормы. Рука по-прежнему сильно болела, но он мог какое-то время обходиться без инъекций.

Карина побеседовала с лечащим врачом, и тот успокоил ее, заверив, что все идет так, как нужно, и через неделю-полторы Олега, возможно, выпишут.

Это было во вторник. Утром в четверг, распахнув дверь палаты, Карина и Леля застали Олега совсем бодрым: он полулежал в постели, а рядом с его кроватью на стульях удобно устроились остряк Паша с загипсованной ногой и дюжий мужик с травмой головы – его звали Николаем. На пододеяльнике лежала засаленная колода карт. Все трое увлеченно резались в преферанс и жевали Лелины пироги.

– О! Девчонки пришли, – обрадовался Паша, первым заметив изумленных девушек, застывших на пороге палаты. – Садитесь, побалакаем.

– Я тебе побалакаю! – накинулась на него Леля. – А ну, кыш на место! Человек только-только в сознание пришел, а вы уже тут как тут!

– Суровая у тебя жинка, Олег, – Паша хитро улыбнулся, но послушно поднялся со стула и запрыгал на одной ноге к своей кровати, – но хозяйка знатная. Пирожки – объедение.

Николай продолжал сидеть рядом с Олегом, слегка отодвинув стул в сторону.

– Лель, ты не злись. – Олег смешал колоду и положил ее на тумбочку. – Что тут еще делать-то?

– Отдыхать, – сурово отрезала та, присаживаясь на освободившийся стул. – Тебе покой нужен.

– Покой покойнику будет в самый раз, – миролюбиво усмехнулся Николай, – а твой муж – парень крепкий. Он уже сегодня вставал, завтра, глядишь и бегать начнет. Так что ты, милая, не сердись на нас, тут скука смертная, надо ж время убить как-то.

Карина так и стояла в дверях, наблюдая за происходящим с улыбкой. Она уже не боялась, что мужики заложат ее Леле: конечно, они в первый же день поняли все про их отношения с Олегом, но теперь, подружившись с ним, из мужской солидарности будут молчать.

– А вы что же как бедная родственница? – обратился к Карине Паша. – Проходите, присаживайтесь.

– Благодарю за приглашение, – насмешливо сказала она, зашла в палату и встала возле Лели.

Николай глянул на ее лицо и сочувственно вздохнул:

– Здорово вас отделали. Вот не повезло – за просто так досталось.

– Не совсем, – возразила Карина.

Она все эти дни ждала момента, чтобы объяснить Олегу, почему мордастый и обкуренный напали на нее. В любой момент в больницу мог прийти следователь, которому надлежало говорить все, как есть, полную правду.

Неизвестно, удастся ли ей побыть с Олегом наедине, скорей всего, нет. Значит, нужно во всем признаться, как можно быстрее, и Паша с Николаем в этом не помеха.

– Что ты говоришь? – удивилась Леля. – Можно подумать, ты заслужила, чтобы тебе двинули кулаком по лицу.

– Конечно, не заслужила, – согласилась Карина. – Но эти двое привязались ко мне неслучайно.

– Нет? – Олег даже привстал на кровати.

– Помнишь ты уходил канифолить смычок, а когда вернулся, спросил, не испугалась ли я чего-нибудь?

– Ну.

– Я действительно тогда испугалась. За соседним столиком сидел человек, с которым я была знакома. Очень недолго, этим летом. Мы вместе отдыхали в пансионате. Он… ну, одним словом, ухаживал за мной. Я вначале пошла ему навстречу, а потом решила, что он мне не подходит.

– Бывает, – с пониманием произнес Паша.

– Этот тип угрожал тебе? – догадался Олег.

– Что-то вроде того. Он был сильно пьян, и я подумала, что это просто болтовня. Но, как видно, ошиблась. Он подговорил своих приятелей, или, может быть, заплатил им – не знаю. Вот так все и вышло.

– Н-да, – покачал головой Николай. – Повезло, что вы не одна играли в клубе, а то бы эти пареньки вам показали! У меня, между прочим, с дочкой похожий случай вышел. Ей шестнадцать осенью сровнялось. Познакомилась с парнем, того Сашкой звать. Симпатичный, здоровый такой, боксом занимается. Ну там любовь-морковь, мы с женой свистнуть не успели, они уже у подъезда стоят, целуются.

Погуляли, значит, месяц, другой, а потом смотрю, моя Маруська сама не своя ходит. Телефон звонит, она в ванную прячется, перед тем, как из дому выйти – в окно глядит.

Ну я и спросил напрямик: что, мол, такое, к чему эти фокусы? Маня в рев. «Папа, – говорит, – так и так, полюбила я Сергея, мы с ним на курсах английского познакомились, а Сашку больше не люблю». Ну не любишь, и бог с тобой, сердцу ведь не прикажешь. «Скажи только правду Сашке своему, – говорю ей, – не морочь парню голову». «Говорила, – отвечает, – он слушать ничего не хочет. Убью, говорит, и дело с концом».

Я, грешным делом, не очень поверил. Думаю, дело молодое, горячее, чего сдуру не ляпнешь, когда от тебя девчонка уходит. А через неделю возвращается наша Маруська домой с во-от с таким фингалом под глазом. Жена в истерике: кто да что?

А дочка отвечает, что встретил ее Сашка в темном месте и так приложил, что мало не показалось. Так вот, – Николай усмехнулся, – пришлось разбираться мне с этим Отелло. Вот, досталось маленько. – Он осторожно дотронулся до повязки на голове. – Но и этот хмырь теперь не будет сердечные дела с помощью кулаков утрясать.

– Молодец, Колян, – похвалил Паша. – Заступился за ребенка. У нас тут, почитай,