— Значит, — спросил я, — наш кюре у них?

— Весьма вероятно, хотя не стоит отвергать и другие гипотезы. Если священник не непосредственно у Вень Чена, то, видимо, у кого-то из той же организации. Этим утром я установил за ним наблюдение. В полдень агент сообщит мне новости.

Пока мы ехали, нашему взгляду открылась стена, которая окружает Запретный город, с ее широким каналом и оборонительными башнями. Зрелище было впечатляющее. По другую сторону проспекта виднелся холм парка Янгшан, увенчанный башней с фарфоровыми крышами. У меня создалось такое впечатление, что я прожил в Пекине целую жизнь и тем не менее у меня еще не было времени осмотреть город. Я решил, что непременно сделаю это до отъезда, и представил себе эту прогулку вместе с Омайрой Тинахо. Сколько сейчас времени? Я обещал ей позвонить в полдень, казалось, стрелки нарочно двигаются медленно.

— Второе дело, о котором я хотел с вами поговорить, касается немецкого агента, — продолжал Чжэн. — Вчера, каким бы невероятным это ни казалось, случилось нечто весьма забавное: Гисберт Клаус был во французском посольстве.

— Во французском посольстве? — повторил я удивленно.

Именно, — подтвердил Чжэн. — То есть, пока мы пытались обыскать его номер, он сам пришел к нам в логово, а потом ушел, представьте себе.

— А почему нас никто об этом не предупредил?

Чжэн развел руками, потом дотронулся до лба.

— Откуда я знаю? Бюрократия. Не все дипломаты осведомлены о нашей деятельности. Он испросил разрешения работать в архиве и провел там весь день в сопровождении французского чиновника.

Я не смог сдержать издевки.

— Ну да, а я в это время был в отеле «Кемпински», причем не в том номере. По правде говоря, нам над многим стоит поработать.

— Вы правы… — признал Чжэн, посрамленный. — Из-за таких вот ошибок проигрывают войны. Представьте себе, всего через час после того, как он вышел из архива, Ословски об этом сообщили, но мы уже потеряли немца из виду. Этим утром, очень рано, один из наших сотрудников установил наблюдение за отелем, но, судя по всему, Клаус уже покинул свой номер, поскольку ночью он в него не возвращался. Возможно, он нас вычислил и обосновался в другом месте. Странно, что он оставил вещи. Среди них — несколько оригинальных изданий Ван Мина, а кроме того, множество книг на французском и испанском, которые нам следует изучить. Мой человек принес их. Сейчас вы можете оказать нам очень большую помощь, ведь, насколько я понимаю, вас интересуют книги, не так ли?

Эта последняя фраза меня удивила.

— Да, а откуда вы знаете? — спросил я.

— Я профессионал, сеньор Суарес Сальседо, — ответил Чжэн. — Представьте себе, перед тем как с вами познакомиться, я изучил рапорт, который нам прислали из Парижа.

— И о чем же еще говорилось в том рапорте?

— Обо всем понемногу. Между прочим, вам была дана не самая лестная характеристика; я смог удостовериться в том, что она неверна.

— То есть?

— Там говорилось, что вы — человек трусливый, податливый, очень подверженный влиянию и слабохарактерный, — ответил Чжэн.

— Черт, неужели поэтому меня отправили в Пекин?

— Я тоже так подумал, — сказал он. — Но это неправда — то, что вы податливый и трусливый.

— Благодарю за вашу оценку, Чжэн, — ответил я.

Я подумал, что за всем этим стоит Кастран — и возненавидел его, главным образом потому, что все это была правда. Я боязлив и сговорчив. Никогда ни на кого не повышал голоса, разве что на собственное отражение в зеркале. Что тут поделаешь!

— Кстати, Чжэн, — спохватился я, — а куда мы едем?

— Хороший вопрос, — ответил он. — Мы едем на встречу с одним из моих людей. С тем, который следил за номером немецкого агента.

Моя реакция была незамедлительной: кровь ударила мне в лицо, если б она могла говорить, то произнесла бы одно имя: Омайра Тинахо. Почему? Это был и ее отель.

— В «Кемпински»? — спросил я, затаив дыхание.

— Нет, мы увидимся с ним в более надежном месте, — к моему величайшему огорчению, ответил Чжэн. — В «Кемпински» повсюду слежка.

— Серьезно?

— Да, — сказал он со значением, — обнаружив убежище Вень Чена, мы стали следить за некоторыми из его сотрудников. У него четырнадцать человек в «Кемпински».

— Ах… — не сдержался я.

Мы подъехали к тому же старому зданию, в котором я встречался с Ословски; однако, увидев сотрудника Чжэна, я чуть не упал от изумления: это оказался Чжоу, карлик! Поборов свою природную робость, я все же решил выразить замечание.

— Должен сказать вам, что у меня есть сомнения, — сказал я Чжэну на ухо, — по поводу целесообразности использования Чжоу в качестве секретного агента.

— Вот как?

— Его внешность несколько бросается в глаза, — пояснил я.

— Благодаря своей комплекции он обладает необычайной подвижностью, которой лишены другие агенты. Тем не менее я принимаю ваше замечание. Учту его в отношении будущих заданий.

Мы сели. Ословски и Сунь Чэна не было. Вместо них присутствовали два других человека, китайцы, очень молчаливые, я видел их впервые. Кто-то принес чашки с чаем и чайник с кипятком. Чжоу скрестил руки на груди и начал говорить.

— Информация, собранная этим утром, а также рапорт, полученный вчера из посольства Франции, позволяют нам утверждать, что немецкий агент Гисберт Клаус — рабочий псевдоним неизвестен — находится в Пекине, осуществляя исследование касательно восстания Боксеров и творчества Ван Мина, многие работы которого в оригинальных изданиях я обнаружил в спальне профессора, так же как и книгу мемуарного характера, написанную автором по имени Пьер Лоти. Все книги сейчас внизу, в сумке.

Чжоу откашлялся, вдохнул побольше воздуха и смачно плюнул в окно, после чего продолжил свою речь:

— Все это позволяет высказать гипотезу, что Клаус прибыл в наш город в поисках рукописи «Далекая прозрачность воздуха», несомненно, по заданию властей. Я дол жен напомнить вам некий исторический факт, а именно: многие из христианских конгрегации, работавших в Северном и Центральном районах Китая, были с 1950 года представлены немецкими священниками, и значительная часть духовенства, убитого во время восстания, была как раз из них. Германия, несомненно, имеет свои интересы здесь, в Китае, и если мы вспомним, что «боксеры» убили их выдающегося военного маршала, мы поймем, что их интерес с исторической точки зрения обоснован.

Мы продолжали внимать ораторским изыскам Чжоу, как вдруг у Чжэна зазвонил телефон. Он ответил по-китайски, но выражением лица дал мне понять — случилось нечто важное.

— Только что сообщили, — прошептал Чжэн, — что Вень Чен распределил двадцать пять своих агентов в промышленной зоне на юго-востоке Пекина. Это означает две вещи: первое — что священник не у них, и второе — что, возможно, его уже нашли. Пойдемте.