Сол Скэки.

Арт звонит Денцлеру.

— Ну да, есть такой, Сальваторе Скэки, — подтверждает Денцлер. — Гангстер из Семьи Чимино.

— В шайке Пиккони?

— Скорее всего, нет. Он типа министра без портфеля. Отчитывается прямо самому Калабрезе. И представляешь, Арт, этот парень был когда-то полковником армии США.

Черт подери, думает Арт.

— И еще кое-что, — добавляет Денцлер. — Этот Пиккони. Джимми Персик. У него ФБР уже несколько месяцев как поставило жучок. Он прям трепливая бабешка. Чего только не болтает.

— И насчет «кокса»?

— И это тоже. И про оружие. Похоже, его шайка вовсю торгует награбленным оружием.

Арт переваривает новость, но тут звонят по другой линии.

Шэг хватает трубку и резко окликает:

— Арт!

Оборвав разговор с Денцлером, Арт берет другую трубку.

— Нам нужно поговорить, — слышит он голос Адана.

— Откуда мне знать, что он у тебя? — спрашивает Арт.

— Внутри его обручального кольца надпись «Eres toda mi vida». (Ты вся моя жизнь.)

— Откуда мне знать, что он еще жив?

— Хочешь, чтоб мы заставили его повизжать для тебя?

— Нет! Называй место.

— Собор, — говорит Адан. — Отец Хуан — гарантия безопасности для нас обоих. Арт, замечу хоть одного копа, твой парень — труп.

По проводам до Арта доносятся приглушенные стоны и слова, от которых его сердце чуть не останавливается:

— Что ты знаешь про операцию «Цербер»?

Арт преклонил колени в исповедальне.

Их разделяет решетка, Арт не может разглядеть лица за ней. Ради этого, предполагает он, и устроили этот святотатственный фарс.

— Мы тебя несколько раз предупреждали, — произносит Адан, — но ты не желал слушать.

— Он жив?

— Жив. И теперь только от тебя зависит, чтоб он и дальше оставался живым.

— Если он умрет, я разыщу тебя и убью.

— Кто такой Чупар?

Арт заранее обдумал свой ответ. Он понимает: сказать Адану, что никакого Чупара не существует, это все равно что всадить пулю в голову Эрни. Нужно тянуть резину. И он говорит:

— Сначала верните Идальго.

— Так не пойдет.

— Тогда, — сердце Арта медленно бухает о ребра, — нам не о чем разговаривать.

И начинает подниматься с колен. Тут он слышит Адана:

— Арт, ты должен хоть что-то дать мне взамен, чтобы я мог предъявить ребятам.

Арт снова опускается на колени. Прости меня, Отче, сейчас я согрешу.

— Я приостановлю все операции против Федерасьон, — обещает он. — Я уеду из страны и уйду в отставку.

И какого черта? В конце концов именно этого от меня все и добивались: мои боссы, правительство, собственная жена. Только бы суметь выторговать жизнь Эрни...

— Ты уедешь из Мексики? — спрашивает Адан.

— Да.

— И отстанешь от нашей Семьи?

Теперь, когда ты превратил мою дочь в калеку.

— Да.

— Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?

— Клянусь перед Богом.

— Этого недостаточно.

Точно, недостаточно.

— Я возьму деньги, — говорит Арт. — Ты откроешь для меня счет, я сниму с него деньги. Потом ты освободишь Эрни. А когда он появится, я назову тебе имя Чупара.

— И уедешь.

— Ни секундой позже, Адан.

Арт дожидается целую вечность, пока Адан соображает. И молит про себя и Бога, и дьявола: только бы сделка состоялась!

— Сто тысяч, — наконец говорит Адан, — будут отправлены телеграфом на номерной счет в Первый джорджтаунский банк «Гранд Кейман». Я позвоню тебе и сообщу номер. Ты телеграфом снимешь со счета семьдесят. Как только мы увидим перевод, мы отпустим твоего человека. И вы оба ближайшим же рейсом уберетесь из Мексики. И, Арт, не вздумай когда-нибудь возвратиться.

Окошечко закрывается.

Зловеще вздымаются волны, обрушиваются на него и разбиваютя о его тело.

Волны боли с каждым разом все мощнее.

Эрни хочет еще наркотика.

Он слышит, как открывается дверь.

Несут наркотик?

Или новую боль?

Гуэро смотрит на лежащего американского копа. Раны там, где вонзался нож, распухли, воспалились. Лицо от побоев раздувшееся, все в синяках. Его запястья, ступни, гениталии в ожогах от электродов, его задница... Зловоние омерзительное — гной, моча, дерьмо, застарелый пот.

Вымой его, приказал Адан. А кто такой этот Адан Баррера, чтобы приказывать? Когда я убивал людей, он торговал джинсами, продавал их соплякам-модникам. А теперь приезжает сюда, заключив сделку, ничего не сказав М-1, не получив разрешения от него. Они отдают копа. А что в обмен? Пустые обещания от другого американского копа? Интересно, что тот сделает, размышляет Гуэро, после того, как увидит своего искалеченного пытками, изуродованного друга? Кого Адан дурачит? Идальго здорово повезет, если он переживет поездку в машине. А если переживет, то вероятнее всего потом все равно лишится ног, а может, и рук. Адан что, вправду воображает, что может выторговать мир в обмен на этот истекающий кровью, смердящий, гниющий кусок мяса?

Гуэро присаживается на корточки рядом с Идальго и говорит:

— Мы отвезем тебя домой.

— Домой?

— Si. Сейчас ты можешь ехать домой. Спи. Когда проснешься, то будешь уже дома.

И втыкает иглу в вену Эрни.

На укол мексиканской «грязи» требуется всего секунда. Тело Эрни дергается, ноги в коленях чуть приподнимаются и безвольно падают.

Говорят, что уколоться героином все равно что поцеловать Бога.

Арт смотрит на обнаженный труп Эрни.

Лежащий в позе зародыша на куске черного пластика на обочине грунтовой дороги в Бадирагуато. На блестящем пластике матово выделяется засохшая кровь. На глазах все еще черная повязка. Больше на Эрни ничего нет, и Арт видит открытые раны, там, куда вонзали нож и скребли по кости, ожоги от электродов, следы анального изнасилования, множество синяков от уколов лидокаина и героина на руках.

Что же я наделал? — спрашивает себя Арт. Почему за мою одержимость расплачиваться пришлось другому?

Эрни, прости. Я виноват, я страшно виноват перед тобой.

Но я отомщу. Помоги мне Бог.

Копы всюду — federales из полиции штата Синалоа. Полицейские штата прикатили первыми и успешно затоптали место преступления, уничтожив следы шин, ног, отпечатки пальцев — все улики, которые могли помочь в расследовании убийства. Теперь контроль перехватили federales и тоже ходят взад-вперед, чтоб уж наверняка не осталось ни малейшей улики.