— Айвен, будет невежливо отменить встречу фактически в последний момент. Мы не можем с вами встретиться в другой раз?

— Нет, — сказал он, слезая со стула. — Это должно быть двадцать девятого июля. Вы потом поймете почему.

— Я не могу.

— Можете. — Он решительно взял ее за руки. — Делайте что хотите, но мы встретимся в субботу в бухте Ков Кун в десять вечера.

— В бухте Ков Кун? А почему так поздно?

— Вы поймете почему, — повторил он, прикоснулся к кепке и исчез так же внезапно, как и появился.

Перед тем как уйти, я зашел в детскую к Люку.

— Эй, привет, незнакомец! — сказал я, плюхнувшись на набитую сухими бобами подушку.

— Привет, Айвен, — сказал Люк, глядя в телевизор.

— Скучал по мне?

— Не-а, — улыбнулся он.

— Хочешь знать, где я был?

— Целовался с моей тетей. — Люк закрыл глаза и изобразил в воздухе поцелуи, а потом разразился истеричным смехом.

От удивления я открыл рот:

— Эй! Почему ты так говоришь?

— Ты любишь ее, — засмеялся Люк, продолжая смотреть мультфильм.

Я обдумал это.

— Ты все еще мой друг?

— Aгa, — ответил Люк, — но мой лучший друг — Сэм.

Я сделал вид, что мне выстрелили в сердце. Люк оторвался от телевизора и посмотрел на меня, в его голубых глазах была надежда.

— Теперь твой лучший друг — моя тетя?

Я хорошенько подумал.

— Ты хочешь, чтобы она им была? Люк выразительно кивнул.

— Почему?

— С ней теперь гораздо веселее, она делает мне меньше замечаний и разрешает рисовать в гостиной.

— День Джинни Джоу весело прошел, да?

Люк снова кивнул.

— Я никогда не видел, чтобы она столько смеялась.

— Она теперь крепко обнимает тебя и играет с тобой в разные игры?

Люк посмотрел на меня так, как будто я сказал что-то нелепое, и я вздохнул, переживая из-за того, что какая-то маленькая часть меня испытала облегчение.

— Айвен?

— Да, Люк.

— Помнишь, ты сказал, что не сможешь остаться со мной навсегда, что ты должен будешь уйти помогать другим друзьями и я не должен грустить.

— Да. — Я тяжело сглотнул. Я очень боялся этого дня.

— А что будет с тобой и тетей Элизабет, когда это произойдет?

И тогда я стал переживать из-за той своей части, которая находится в груди и которая заболела при мысли об этом.

Я вошел в кабинет Опал, держа руки в карманах, на мне была новая красная футболка и новые черные джинсы. Я был сердит. Мне не понравился голос Опал, когда она меня позвала.

— Айвен, — сказала она, откладывая свою ручку с пером и поднимая на меня глаза. На лице ее не было сияющей улыбки, которой она раньше меня приветствовала. Она выглядела уставшей, под глазами темнели круги, а косички не были убраны в одну из ее обычных причесок.

— Опал. — Я скопировал ее тон, садясь перед ней закинув ногу на ногу.

— Что ты говоришь своим ученикам о том, как надо участвовать в жизни своего лучшего друга?

— Содействовать, а не мешать, — заговорил я скучающим тоном, — поддерживать, а не противодействовать, помогать и слушать, а не…

— Достаточно. — Она повысила голос, прерывая меня. — Содействовать, а не мешать, Айвен. — Слова повисли в воздухе. Она помолчала и продолжила: — Ты заставил ее отменить ужин с Бенджамином Уэстом. А ведь она могла бы завести себе друга, Айвен. — Черные глаза Опал напоминали угли. Еще немного гнева — и они загорятся.

— Могу я тебе напомнить, что последний раз Элизабет Эган договаривалась с кем-то о встрече не по работе пять лет назад? Айвен, пять лет назад, — подчеркнула она. — Можешь объяснить мне, зачем ты помешал ей?

— Потому что он грязный и от него воняет, — засмеялся я.

— Потому что он грязный и от него воняет, — передразнила она. — Что ж, позволь ей понять это самостоятельно. Не заходи слишком далеко, Айвен. — Она посмотрела на свои бумаги и снова стала писать, перо развевалась от ее яростных движений.

— Опал, что происходит? — спросил я ее. — Скажи мне, что на самом деле происходит.

Она подняла голову, в ее глазах были гнев и грусть.

— Мы сейчас невероятно заняты, Айвен, и нам нужно, чтобы ты работал как можно быстрее, а не болтался без дела, уничтожая то хорошее, чего уже достиг. Вот что происходит.

Пораженный ее критикой, я молча пошел к двери. Я ни на секунду ей не поверил, но что бы ни происходило в ее жизни, это было ее личным делом. Она бы изменила свое отношение к тому, что Элизабет отменила ужин с Бенджамином, если бы знала, что я запланировал на двадцать девятое.

— Да, Айвен, и еще кое-что, — позвала Опал.

Я остановился в дверях и обернулся. Она смотрела на стол и, пока говорила, продолжала писать.

— Нужно, чтобы ты был здесь в понедельник и подменил меня на какое-то время.

— Зачем? — недоверчиво спросил я.

— Меня не будет несколько дней, и нужно, чтобы ты меня прикрыл.

Такого еще никогда не случалось.

— Но у меня ведь работа в самом разгаре.

— Приятно слышать, что ты все еще это так называешь, — огрызнулась она. Потом вздохнула, отложила свою украшенную пером ручку и подняла глаза. Похоже, она готова была расплакаться. — Айвен, я уверена, в субботу все пройдет настолько успешно, что на следующей неделе тебе уже не понадобится там быть.

Ее голос звучал так мягко и искренне, я даже забыл, что сердился на нее, и впервые понял, что в любой другой ситуации она была бы права.

Айвен добавил последние штрихи к сервировке столика, отрезал веточку дикорастущей фуксии и поставил ее в маленькую вазу в центр. Он зажег свечу и смотрел, как ее пламя дрожит от ветерка — точно собака, бегающая по саду, но привязанная цепью к конуре. Маленькая бухточка Ков Кун была безмолвна, оправдывая свое название, данное ей местными жителями много веков назад и означавшее «тихая пещера». Слышался лишь плеск воды, которая, набегая на берег, щекотала песок. Айвен закрыл глаза и покачался в такт этой музыке. Маленькая рыбацкая лодка, привязанная к причалу, подпрыгивала на волнах, иногда ударяясь о сваю и добавляя к плеску воды негромкую барабанную дробь.

Голубое небо начинало темнеть, по нему плыли редкие молодые облачка, отставшие от облаков постарше, которые проплывали тут несколько часов назад. Звезды ярко светили, и Айвен подмигнул им, они тоже знали о том, что должно произойти. Айвен попросил повара из столовой на работе помочь ему сегодня вечером. Это был тот же повар, что отвечал за еду на чаепитиях в саду лучших друзей, но на этот раз он превзошел самого себя. Он организовал такое роскошное угощение, какое Айвен и представить себе не мог. Первым блюдом были фуа-гра и тосты, нарезанные аккуратными маленькими квадратиками, за ними следовал ирландский лосось и приготовленная с чесноком спаржа, а после — мусс из белого шоколада с малиновым соусом. Теплый ветер с залива разносил запахи по всей округе, и они пролетали мимо Айвена, пощипывая ему нос.