Сейчас она предложит им мировую, откупную, все, что угодно, даже выложит перед ними реальную сумму наличными, как она сделала это на глазах Юлика Прудникова, после чего предложит выпить коньяку или чаю, неважно. Сулема еще осталась. На двоих хватит. Но куда она потом денет тела? Вывезет на машине и закопает в лесу, за сотни километров отсюда?

Она уже видела себя со стороны, как заворачивает бездыханное тело Тани Камышиной в ковер, как укладывает в багажник. Она беременна? Кто бы мог подумать. Ай да Сайганов, ну ничего святого не было у человека! Переспать с родственницей, и ради чего? Ради нескольких мгновений удовольствия?

Тело Тани она увезет в один лес, тело Леры – в другой. Их никто и никогда не отыщет. Сколько людей пропадает каждый день, и разве их находят? Вон сколько посадок вдоль дорог, сколько лесов, рек и заброшенных прудов. Если сделать все с умом, то трупы никогда не найдут. А кто станет подозревать вдову? Да и с какой стати? Да, ей придется признаться, что у нее был «маузер», который ей подарил отец. Она носила его в сумочке практически каждый раз, когда ей приходилось ездить в город. Сначала это была своеобразная игра в безопасность, которая потом перешла в привычку. У Сайганова был пистолет, так почему бы и ей не иметь свой? А вдруг кто нападет? Или здесь, в Бобровке, она остается на целый день одна… Мало ли кто пожалует? Сколько раз она говорила, чтобы заварили калитку, выходящую в лес, да только никто этого так и не сделал: Сайганову нравилось гулять по лесу…

Она очнулась, когда услышала:

– Это ты убила Ольгу?

Этот вопрос задала Таня, скромница Таня, которая даром времени не теряла и сделала все, чтобы соблазнить своего богатого брата и привязать его, бездетного, к себе ребенком. А почему бы и нет? Они довольно часто куда-то ездили вдвоем, на рынок ли, по магазинам, наверняка заезжали в их городскую квартиру и проводили там время… Перед глазами промелькнули кремовые, в полоску, обои их городской квартиры, расшитое цветами покрывало на их супружеской кровати и Таня… волосы разметались по подушке, руки раскинуты, она счастливо дышит, прикрыв глаза, а на губах – улыбка победительницы. И вот теперь она же собирается повесить на нее убийство Оли. А может, это она сама и убила ее?

– Ты спрашиваешь меня, не я ли убила Ольгу?

– Ее звали не Ольга. Ее настоящее имя Марина. Марина Рожкова, – поправила ее Лера, нахмурясь. – Странная история, но ей зачем-то понадобилось скрывать свое настоящее имя. Ольга Астрова – так зовут ее близкую подругу, на квартире которой она и жила все это время.

– Разве сейчас об этом речь? – огрызнулась Лена. – Если я правильно поняла, вы пришли, чтобы сказать мне, что уверены в том, что я совершила два убийства, в то время как я не совершала ни одного…

– Если ты позвонишь Корнилову и скажешь ему, что это ты отправила меня в офис за деньгами, которых не было, чтобы меня наконец оставили в покое, то я, да и Лера тоже, мы не станем топить тебя.

– Вы хотите денег?

– Мы хотим закрыть эту тему, – ответила за Таню Лера. – Даже если это ты убила мужа, то это твое личное дело. В сущности, тебя могли бы оправдать, тем более что у Сайганова было много любовниц… Мы согласны дать такие показания, чтобы мы все трое оставались вне подозрения. Если же на пистолете обнаружат отпечатки твоих пальцев, то я не представляю себе, как ты будешь выкручиваться… Мы пришли предложить тебе мир, ты как?

– Но почему я должна верить вам? К тому же, если я скажу, что сама отправила Таню в офис, то все поймут, что я таким образом хотела подставить ее, чтобы снять подозрения с остальных…

– …с себя в первую очередь, – уточнила, едко улыбаясь, Таня.

– Да нет, Лена, все не так. Видимо, ты утратила способность мыслить логически, – вмешалась Лера. – Да, ты действительно отправила Таню в офис за деньгами, но руководствовалась при этом лишь корыстным мотивом: тебе надо было в первую очередь подумать о том, чтобы наличные деньги твоего тогда уже покойного мужа не попали в лапы милиции, а остались у тебя. Это же так просто.

– Действительно… – пробормотала Лена, немного оттаивая. Ей уже начинала нравиться эта затея. Она на самом деле может позвонить Корнилову и признаться ему сначала по телефону, а потом и оформить письменное признание в том, что да, это она отправила свою домработницу Камышину в офис за деньгами, чтобы они не достались чужим людям и не фигурировали в деле: мол, Сайганова все равно не вернешь, так хоть деньги останутся. – Но Корнилов обязательно спросит, почему я решила отказаться от своих показаний…

– Ничего он не спросит. Они снимут обвинения с Тани, и все! – с жаром воскликнула Лера. – Таким образом, мы, обеспечив друг другу алиби, все останемся вне подозрений. Каждая из нас скажет, что в момент первого и второго убийства мы все были вместе. И тогда уже будет неважно, что скажут остальные, тем более что их осталось совсем немного…

– Саша скажет то, что я ему скажу, – подтвердила Таня. – А что касается Нечаева, то он, как никто другой, заинтересован в том, чтобы следствие поскорее прекратилось и ему можно было бы вернуться в Москву.

– Да и вообще, среди нас не могло быть убийц, ведь мы все время были друг у друга на виду. И ты никого не убивала, – Лера произнесла последние слова особенно отчетливо.

– Да, я никого не убивала…

– А что касается того, что в квартире Прудникова обнаружили мои очки, то и этому можно легко найти объяснение…

Теперь уже разговор стал открытым, прозрачным, и всем стало легче, даже Лене, которая уже и не сомневалась в том, что Таня посвящена во все то, в чем она призналась Лере. Ну и пусть, может, втроем нам будет легче отбиваться?

– …мы же с ним были друзья, я часто бывала у него и вот оставила очки… Что тут особенного? На моих очках отпечатки моих пальцев – это нормально.

– Но пистолет… – Лена помедлила немного, словно прислушиваясь к себе (не совершить бы очередной промах). – Пистолет… Это мой пистолет. Мне подарил его отец. Я всегда носила его с собой. Другое дело, что у меня не было разрешения на ношение оружия. Но это не убийство, это уже другая статья…

– Может, и так…

– А Прудников… Если меня до сих пор не арестовали, значит, я ни при чем?

– Конечно, – подбодрила ее искренней улыбкой Таня Камышина. – Все в прошлом. Забудь. Тебя там вообще не было. Завтра похороним Олю-Марину и твоего мужа, и через какое-то время все забудется. Так устроена человеческая память.

Лена поставила на стол три рюмки. На столешнице большого дубового буфета стоял графин с коньяком.

– Давайте отметим примирение и выпьем за наш женский союз, – предложила Лена и, открыв холодильник, принялась выкладывать на стол закуску. – Хочу выпить, покурить, меня по-прежнему всю трясет… Как же хорошо, что вы пришли…

Она встала спиной к сидящим за столом Тане с Лерой и незаметно добавила сулему в графин. Они выпьют залпом, а она пить не станет. Так ей будет проще позаботиться о своей безопасности, о своем будущем. Ей снова стало легко и хорошо…