Опасаясь в таком состоянии вести с собой подобную ценность, он отослал ее Эмери на хранение, по крайней мере до тех пор, пока не восстановит силы и не сможет выяснить, что это. Он послал своего оруженосца отправить посылку, а сам поехал медленнее, часто останавливаясь на отдых. В конце концов, в поисках приличной еды и постели, он остановился на том постоялом дворе, где на него напал Гвейн.

Лицо Джерарда помрачнело, речь стала сбивчивой.

— Убегая от тамплиера, я наткнулся на своего оруженосца, мертвого, а на теле лежала вещица со Святой земли, будто какой-то знак.

Джерард в панике спрятал тело юноши под каким-то кустарником, карту забрал с собой и заторопился продолжать путь. В конце концов, он добрался до дома Эмери, и силы его оставили.

Очнувшись в постели сестры, он помнил только, что очень важно забрать булаву, хотя даже не знал, успели ли ее доставить. И не представлял, кому можно довериться, ведь на него напал тамплиер, утверждавший, что убийца-сарацин охотится и за ним.

— Боюсь, в тот момент у меня в голове все перемешалось, и я готов был подозревать всех и каждого, включая членов моего ордена и собственного дядю, — печально произнес он.

Эмери обменялась взглядом с Николасом. Джерард, скорее всего, был прав в своих подозрениях насчет Гарольда. Но этот вопрос можно было обсудить позже.

— Я помню, что ушел из Монбар-Менор, уже отчаявшись когда-нибудь снова увидеть булаву, и, честно говоря, начал подозревать, что все это был просто сон. Или ночной кошмар, — добавил Джерард и, заканчивая свой рассказ, сообщил, что в итоге потерял сознание на одном из некогда спорных полей, где его и обнаружили госпитальеры. Они отвезли его в Клерквелл, и он, наконец, получил необходимый уход.

— Когда я пришел в себя, то почти ничего не помнил, но мне сообщили, что ты исчезла. — Джерард повернулся к Эмери. — Я бросился тебя искать, зная, что ты в опасности из-за меня. И когда узнал, что дядю убили… — Он не смог договорить.

— Он пошел на поправку, только когда я принес новости, что его сестра теперь в безопасности.

Эмери удивленно вскинула глаза и поняла, что это произнес Гримбальд. Глава общины стоял в дверях и с интересом наблюдал за ними.

— Но как вы узнали? — поразилась Эмери.

— Моему настоятелю сказал об этом человек графа Кэмпиона, и мне поручили передать хорошие новости. Кстати, у меня есть еще одна, которая, вероятно, вас порадует. Поскольку посланник графа указал на некоторые неувязки с пожеланиями вашего покойного отца и вашим положением в общине, его пожертвование было решено вернуть. Вы свободны от любых обязательств и можете получить назад вашу собственность, когда пожелаете. Мне поручили это оформить.

Эмери в ошеломлении повернулась к брату, но тот отрицательно покачал головой:

— Я рад служить ордену, хотя едва ли смогу сражаться с такой ногой. Поместье мне не нужно, так что ты можешь его забрать.

Потрясенная таким поворотом, Эмери перевела взгляд на Николаса. Тот с улыбкой смотрел на нее. Их глаза встретились, и она поняла, что уже знает ответ.

— Сомневаюсь, что оно мне понадобится. — У нее сорвался голос от переизбытка чувств.

— Что ж, подумайте об этом позже, — произнес Гримбальд. — И скажите, если я могу еще чем-то вам услужить.

— Думаю, есть кое-что, — сказал Николас, не отрывая взгляда от Эмери.

— Да, милорд. Что именно?

— Вы можете нас поженить?

* * *

Эмери стояла рядом с Николасом и принимала поздравления его родных, одновременно пытаясь вспомнить, кто есть кто. Впрочем, она понимала, что должно пройти какое-то время, прежде чем все шестеро братьев с женами и детьми окончательно уложатся в ее памяти. Николас, правда, волновался, что лихорадка может вернуться, но Эмери была уверена: этого не произойдет, а значит, у них впереди целая жизнь.

Уголком глаза она видела, что Гай с энтузиазмом болтает с дочерью управляющего. Без сомнения, описывал ей свои приключения, хотя, вернувшись, от счастья целовал землю и клялся, что никогда больше никуда не уедет. Кто может его за это винить?

Эмери ощутила восторг и благоговение при виде своего нового дома во всей красе и великолепии и сразу же его полюбила. Родные Николаса приняли ее, как свою. Она думала, что стать счастливее уже невозможно, но, глядя на своих маленьких племянников и племянниц, решила: есть нечто, способное ей в этом помочь.

Муж настаивал, что надо сполна использовать каждый миг жизни и возможностей забеременеть у нее более чем достаточно. Эмери коснулась живота, думая, как скоро это выяснится, и поймала на себе взгляд старого графа. Неужели он действительно наделен даром предвидения? Граф одарил ее теплой улыбкой и отвернулся, словно рассматривая огромный зал замка, где соединились жизнь и любовь.

Граф Кэмпион смотрел на толпу родных, и его сердце переполняли чувства. Фокс де Бург был уже не молод и каждый раз очень радовался, когда вместе собирались дети и внуки. К счастью, самый младший теперь тоже обрел семью. Он волновался, пока от Николаса не было никаких вестей, но сейчас уже не сомневался в благополучном исходе.

Младший де Бург воплощал в себе лучшие качества старших братьев: властность Дунстана, боевые умения Саймона, ученость Джеффри, шарм Стивена, веселость Робина и упорство Рейнольда. А вместе с ними и умение самого графа проникать в суть вещей.

Хотя каждый из сыновей был по-своему уникален, ими всеми можно было восхищаться.

Некоторым досталось преодолевать больше трудностей, чем другим: Стивену — пьянство, а Рейнольду — хромоту. Кроме того, они были чертовски упрямы и склонны к высокомерию. Правда, жены смягчили их недостатки, то же относилось к графу. Он был благодарен Всевышнему не только за Джой, что стояла сейчас рядом с ним, но и за тех двух женщин в его жизни, что ей предшествовали.

«Вы только посмотрите на них», — подумал Фокс. Он знал, что умершие жены не меньше его гордились бы своим наследием. Оно останется надолго и после его смерти, оживая в каждом, кто носит имя де Бург.