Не дождавшись ответа шпиона, подполковник продолжил:

– Так я и знал, что у вас кишка тонка, господин Хопкинс, вы только с безоружными и связанными храбры… Увезите его в допросную Корпуса, я сейчас туда подъеду, – это уже обращаясь к двум другим агентам в штатском, что вошли в комнату. – Да смотрите за ним хорошенько, чтобы никакой фортель не выкинул, держать его в ручных кандалах!

Агент достал большие наручники, соединенные короткой внушительной цепью, и, дождавшись, пока его коллега отвязал шпиона, и, взяв его за шкирку, поднял со стула, застегнул наручники на запястьях позади спины.

После того как шпиона увели и мы остались одни, Агеев достал папиросу и закурил. Я уже оделся и сидел на кровати (второй стул, мягко говоря, был не совсем чист).

– А вы хорошо держались, господин изобретатель, – усмехнулся подполковник, – не соблазнились титулом, домиком и деньгами, не вымаливали пощаду. А по поводу романтического знакомства у Гостиного двора, как только шпионская шайка поняла, что рыбка не хочет брать приманку, они начали действовать. Девица давно уже связана со шпионской сетью Хопкинса, выполняет для него деликатные поручения, говорят, и в постели хороша – иногда подрабатывает, скорее не из-за денег, а из любви к искусству. Впрочем, вы устали, вам выспаться надо, а уже час ночи. Я на вас смотрел из своего нового кабинета – прямо над аркой, где вы проходили со штабс-капитаном – так и подмывало сделать вам из окна ручкой. Мои люди вели вас от гостиницы, и, как только поступил сигнал о том, что приманка заброшена, я собрался и поспешил за вами, благо адрес был уже известен. Я был за стеной с двумя агентами резерва и все слышал и видел – вон отверстие, – он показал куда-то, но я ничего не заметил. – Вахмистр и еще один агент были на крыше, два агента были на лестнице – следили, чтобы шпионам подмога не пришла, Семен, гори он в аду, просто их не заметил, они вовремя спрятались, когда он вышел из квартиры. Так что вам ничего не угрожало, все было под контролем, только химию я не предусмотрел, думал, вы сами подниметесь сюда, уснете и проснетесь связанным. Что это за снотворное было?

– Эфир – средство для ингаляционного наркоза, человек вдыхает его и отключается, – объяснил я. – Известен как обезболивающее и наркотическое средство еще с конца восемнадцатого века, а получен вовсе в Средние века, наш Пирогов оперировал раненых под эфиром практически на позициях во время Восточной[96] войны.

– Сейчас вас проводят до «Англетера» – тут буквально два шага, а я вас жду послезавтра в полдень в Главном штабе, только не берите с собой это, – Агеев пододвинул мне кобуру с наганом. – Спокойной ночи!

С утра, как и договаривались, отправились на полигон: я, Панпушко и три унтера – его подчиненные. Мы с Панпушко уселись в пролетку, за нами ехали большие телеги с тентами, каждую тащила пара битюгов[97].

Услышав, что ехать придется на Ржевский полигон, я приуныл: до вокзала, значит, потом поездом до Твери, потом по местной разболтанной дороге куда-то в сторону Ржева, за день только в одну сторону доедем, а мне послезавтра надо быть в ВМА, на докладе по веществу СЦ. Не успею, отказаться, что ли? Но меня успокоили: до Твери ехать не надо, Ржевский полигон – это от наименования реки и села Ржевки, в восьми верстах на северо-восток от Петербурга, вечером приедем обратно в столицу.

Полигон, хотя и назывался Главным полигоном ГАУ, производил унылое впечатление: кирпичные казематы только строились, бараки и службы располагались в дощатых сараях, которые казармами назвать было сложно. Сейчас их старательно красили в зеленую краску. На полигоне постоянно располагалась рота охраны и обслуживания полигона, а также учебная батарея из разнокалиберных орудий. Панпушко здесь хорошо знали. Командир роты пригласил к себе в домик, где его жена, весьма миловидная особа, напоила нас чаем с пирогами собственного изготовления. Унтеров команды Семена Васильевича тоже повели кормить в солдатскую столовую.

Наевшись, мы пошли на позицию, где были приготовлены к стрельбе два орудия, чуть поодаль возле свежеотрытого окопа с приличным бруствером стояли два стола и деревянные ящики – Семен Васильевич сказал, что там ручные бомбы. Ого, это уже становится интересно, побросаем гранаты!

– Давайте пока отстреляем 87-миллиметровые гранаты, – предложил Панпушко, подведя меня к орудиям. – Это орудия Круппа. Пожалуй, самые удачные нарезные казнозарядные полевые орудия Русской армии. А вот и наши канониры из учебной артиллерийской батареи – Осип Виноградов и Петр Шавров.

Канониры вытянулись во фрунт, уставившись на необычно одетого штатского.

– Здорово, молодцы-артиллеристы! – поприветствовал штабс-капитан выстроившиеся расчеты орудий.

– Здрав жлам, ваш бродь, – откликнулись молодцы.

По команде «к орудиям» расчеты слаженно, как на параде, заняли места у пушек. Семен Васильевич давал мне пояснения:

– Предвидится смотр полигона товарищем (заместителем) генерал-фельдцейхмейстера[98], генералом от артиллерии Леонидом Петровичем Софиано в сопровождении начальника Михайловской академии, тоже полного генерала от артиллерии Николая Афанасьевича Демьяненко. Оба генерала – члены Военного Совета, а Софиано – еще и член Государственного Совета Империи. Так что надо не ударить в грязь лицом. С утра мне передали распоряжение генерала Демьяненко готовить к показу новые боеприпасы, так как Софиано непременно пожелает увидеть что-то новое, что ему еще не показывали, пироксилиновыми зарядами его не удивишь, а русского бездымного пороха пока нет.

– Поэтому решили показать ТНТ, – поинтересовался я, – но ведь испытания еще не закончены.

– Как я понял, это не имеет значения, предварительный отчет уже переписан, и завтра я его подам на подпись генералу Демьяненко, а пока все готовятся к смотру, окончательный отчет с включением туда испытаний ручных бомб будет закончен.