В общем, великая игра, не чета всяким там лаптам и перекати-полям. И называют ее просто — котобол. Это потому что роль мяча там кот выполняет. Которого непременно надо загнать в каменную трубу, что до половины вкопана в землю. Диаметр трубы равен примерно двенадцати кошачьим ростам — от кончика хвоста до кончика носа.

Великая игра — для тех, кто умеет ценить прекрасное. Коты, правда, не согласны, но их и не спрашивают.

До трех побед играют между собой команды, чтобы определить две лучшие, что сойдутся меж собой в решающей игре за Серебряного Кота.

Завтра! Завтра! Завтра покажет, кто сильней!

— Значит, сегодня — канун дня Серебряного Кота? — уточнила Леди Иллиара.

Дядька Рагунс, ее ученик, уныло кивнул. В канун праздника нельзя ни работать, ни чаровать, только есть, пить и веселиться. А больше всего нельзя причинять вред ни человеку, ни животному. Обидеть кота в канун праздника, по мнению жителей Краснореченска, самый большой грех. Соответственно ни ловить чудо-кота, ни мешать остальным овладеть артефактом Светлые не могут. В открытую, во всяком случае.

— Не переживай, малыш, выкрутимся, — звонко рассмеялась радость Иллиара. — Передай-ка звонцам-слухачам, что для них есть работа. Надо пустить слух, что Темные решили законы Краснореченска цинично нарушить…

— Народ волнуется? — Лорд Ларабн недовольно нахмурился. Схватка за артефакт вошла в новую фазу с того момента, когда дядька Унорас попытался вернуть свое сокровище. Теперь все Лорды, и Темные и Светлые, стянулись в Краснореченск, чтобы лично поучаствовать в борьбе за ценный приз. — Дай отбой нашим. Уверен, Лорд Темногор не удержится, преступит закон. И непременно попадется! А выслать его после этого из города будет совсем уж легко. Нет, друг мой, побеждает тот, кто умеет ждать!

— Канун дня Серебряного Кота? — удивился Лорд Тапах. — Никогда не слышал, благородный дядька! Стало быть, нельзя чаровать, драться и трудиться, а можно пить, есть и всячески веселиться? Какой замечательный праздник!

— А шлюхам нельзя за деньги, — добавил сияющий дядька Гаврон. — Все-таки, уважаемый дядька, умеют они жить у себя в Краснореченске! Унорас неплохо устроился, надо отдать ему должное. Кстати, он большой поклонник котобола, и завтра, я уверен, непременно будет на матче.

— Попробуем его поймать! — загорелся дядька Тапах. — Хотя это будет нелегко, стадион имеет тридцать тысяч сидячих мест, а зрителей, как я слышал, бывает раза в два-три больше.

— Это так, — подтвердил его собеседник. — Но в такой день старый хитрец может позабыть об осторожности. В конце концов, безупречных людей нет…

— А нам, наверное, следует хорошенько подготовиться, — важно сказал дядька Гаврон. — Чтобы не получилось как с демоном.

— Разумеется, мы подготовимся, — подтвердил дядька Тапах. — Сам же сказал, шлюхи бесплатные…

— Что значит — все отложить? — Лорд Темногор подарил вестнику недобрую улыбку, от которой тому сразу стало зябко. — Чего ради?

— День Серебряного Кота… — начал бедолага по второму кругу, чего делать, мягко говоря, не следовало. Дядька Темногор был отнюдь не в лучшем расположении духа, и предложенная его вниманию новость настроение нисколько не улучшила.

— Это с какого перехрена я должен все дела забросить и наслаждаться этим говенным праздником? Ты сам понял, что сказал?

Когда Высший чарун изволит на тебя кричать, надо внимательно слушать с виноватым видом. Иногда это спасает, не часто, но бывает. И уж ни в коем случае не стоит втолковывать повелителю, что он не прав, ибо Высший чарун ошибаться не может по определению.

Вестник оказался человеком долга. Вжав голову в плечи, он в четвертый раз попытался объяснить Темногору насчет завтрашнего праздника. А ведь стоило бы остановиться на третьем.

Взревев, колдодей воздел руки к небу. Вестник мог теперь делать что угодно — лобызать лоснящуюся красную кожу сапог, взывать к Превеликому, танцевать в темноте стриптиз (чтоб дядька Темногор не увидел и еще пуще не разгневался) — смягчить гнев владыки не могло уже ничто на свете. Поздно!

— Шааморей ребутилла калах! — закончил сложнопроизносимое заклятие колдодей, выплескивая весь гнев на ни в чем не повинного слугу. Чары превращения, доступные лишь Высшим, сработали безотказно. На месте колдодея средней руки сидел абсолютно белый кот, испуганно тараща желтые глазища.

— В гневе я страшен, — довольно сообщил ему дядька Темногор, только что расправившийся с дурным настроением. Кот испуганно пискнул и огляделся в поисках котоубежища. Тяжелая, с короткими ножками кровать вполне соответствовала его ожиданиям. Пушистый забился в угол, мелко дрожа и зарекаясь впредь связываться с Высшими чарунами.

— Вылезай, молока налью! — расхохотался дядька Темногор, обожавший такие вот грубые шутки. — Тебе говорю, дядька Кирдук, Голос Правды Топорянска! Вылезай, ничего тебе не будет, я остыл уже.

Кот, однако, не торопился. Чувство долга свойственно некоторым людям, однако представители кошачьего племени от него свободны.

— Ну и не беда, я и так прекрасно запомнил, — нисколько не расстроился колдодей. — Значит, сегодня канун дня Серебряной Кошки… нет, Кота, и делать в этот день ничего нельзя, кроме как пить, есть, веселиться. Драться ни с кем нельзя тоже, ссоры сегодня запрещены краснореченскими законами. И если мы, как обычно, законы эти проигнорируем, получим восстание. Хм, горожане, похоже, всерьез относятся к этому празднику…

Дядька Темногор задумчиво посмотрел на высунувшуюся из-под кровати белую мордочку.

— Кажется, я знаю, как обойти этот дурацкий закон, — задумчиво сказал он.

— Превращает своих людей в кошек? Какая прелесть! — восхищенно воскликунул дядька Ренн, хлопая себя по колену. — Удивительно изящное решение, совсем не свойственное Темногору. Нет, любезный Рогер, я от него не ожидал. И ведь вполне могло сработать, если б не твой человек в окружении Лорда! Цвета кошек, разумеется, белые и черные, как те, что завтра будут на поле? Очень хорошо, пусть наши люди заключат договор со стадионом о поставке спортинвентаря. Клянусь, Темногор изрядно удивится, когда узнает, как развлекаются его люди!

И дядька Ренн весело захохотал, представив себе лицо Темногора.

Город хорошел на глазах. Сотни уборщиков вычистили и без того отнюдь не грязные улицы, поблекшие на солнце узоры на домах и заборах обновили свежей краской. Ветви деревьев украсились цветными праздничными лентами, а бронзовый памятник Серебряному Коту начистили так, что смотреть было больно.

Оравы мальчишек и девчонок выставляли на порог угощение, заботливо отгоняя от глиняных мисок собак и нахальных птиц. Это для котов, лучшее — котам. Черные, белые, рыжие — сегодня они безбоязненно подходили к дверям и лакомились молоком, сметаной и рыбой в зависимости от достатка хозяев дома. В Чистом Квартале, заселенном аристократией, пушистых кормили исключительно мясом, к вящей зависти бедноты и собак.