— За это стихотворение вы имеете право убить двух человек!

— Неужели двух? — обрадовалась Тэффи. — Благодарю. Я непременно воспользуюсь.

Компашка хохотала хорошо — с пониманием. Даже вы бы с Ринкой так не отреагировали… Но вы-то ясно, вам я уже своими байками совсем надоела…

Все это время прима что-то говорит о моей защищенности. «Кокэтливо и томно», с бесконечными ужимочками и гримасками, эпатирует она Артура. Зачем так вычурно? Да чтоб и свои пять копеек вставить, и не дать никому повода упрекнуть в негостеприимстве. Ежели цепляться начнут — все на шутку спишет.

— Так что, ведите себя прилично! — наконец, оканчивает проповедь Зинаида. — Надеюсь, вы не хотите иметь со мной дел?

— Не хочет, — отвечаю за Артура, и добавляю в искреннем расстройстве. — А со мной вот хочет…

— И какие у него к тебе дела? — упирается бровями в потолок Зинаида, никогда не считавшая излишнее любопытство пороком.

— Да так… — пожимаю плечами, и мысленно соглашаюсь с Димкиным предложением быть честной. — Артур говорит, что нашего передвижного подловили на какой-то афере, а, значит, всем нам грозят неприятности. — сообщаю Зинаиде. — Причем, крупные, вплоть до попыток убрать, как свидетелей, Раз Артур говорит — так и будет. Он всю эту кухню знает. Он — главный повар. Может, и впрямь он прав. Может, действительно уезжать отсюда надо поскорее…Такие вот непотребные дела.

Видя, как Артур зеленеет, я пугаюсь, что переборщила. Правду-то сказать стоило. Но, может, не на его глазах…

— Ты совсем чокнулась! — шипит Артур сквозь зубы, и левое веко его начинает дергаться так, будто, в глазу сидит крошечный зверёныш, отчаянно пытающийся вырваться на свободу. — Я же просил никому не говорить! — Ни следа от былой нежности, ни намека на дружеские чувства. — Вот с-с-сука! — это громко и с вызовом.

Не реагирую совсем никак. К обращению такому не привыкла, и на свой счет его воспринимать отказываюсь. Переключаюсь полностью на Зинаиду, собираясь продолжить свое улыбчивое щебетание… Артур резко хватает за плечо, разворачивает, окидывает всю бешеным взглядом. Я тоже закипаю. Вот заорать бы на него сейчас. Или вцепиться бы ногтями в шею. Или губами в губы, не важно… Главное, как-то адекватно на бешенство это его отреагировать…

— Не здесь! — говорю, больше себе, чем Артуру и вырываю плечо.

Да, Дим, я помню, я не стану… И поцелуй наш тот помню, и руки твои всю меня поглощающие, и мягкие кудри пушистых волос, щекочущие мне шею, и саму себя помню, всем телом льнущую, неистово, аж до боли в мышцах, прижимающуюся, и прислушивания к вагону постоянные — вдруг выйдет кто… Я помню, Дим, я не буду…

Не знаю, что Артур читает на моем лице, но как-то вдруг успокаивается.

— Ты не представляешь даже, как сейчас меня подставила… — шепчет отрешенно, — Ну, дела! — теперь он, похоже, больше удивлен, чем зол. — Сука ты Маринка редкая…

Не ожидал. Не ожидал он, что я так поступлю. Конечно, в его кругах открыто ничего не делают. Если уж предают, так за спиной, исподтишка и шепотом. В его кругах…

Артур отступает, бросает на меня странный взгляд, полный не бывавшей в нем ранее грусти и горечи. Качает головой, уходит в другой вагон.

Чувствую вдруг, что никогда больше не увижу Артура… Молнией по сердцу проходит предвиденье. Чувствую, знаю и…страшно боюсь этого.

Кинуться за Артуром? Извиниться? Вернуть? Нет. В конце концов, все идет верно. Я еще не настолько сошла с ума, чтобы, будучи предупрежденной об опасности, не поставить о ней в известность близких коллег. И обещания молчать я Артуру не давала. Уехать с ним — обещала. А молчать — нет. И с-с-сукой я была бы, только в том случае, если б ничего Зинаиде не сказала. Так что сам пусть Артур кидается, извиняется, возвращается… А я делаю то, что считаю честным, и раскаиваться в этом не намерена.

Вот!

* * *

— Уехали! — на лице передвижного начальника пятнами проступает ярость. — Нет, вы представляете? Уехали! — его перебивают вопросами. — Не знаю… Может и все. — отвечает понуро.

Рыжевласая Клавдия растеряла всю свою искрометность. Робко наливает из графина воды, протягивает Передвижному вместе с таблетками. Тот опрокидывает стакан залпом, словно водку, а таблетку закидывает в рот потом. Вероятно, в качестве закуси.

Я приглашена на это дикое застолье вовсе не от гостеприимности хозяев. Похоже, они боятся, что я тоже сбегу, потому предпочитают держать при себе. Нет. Я бежать не буду. Бегут, когда чего-то опасаются, а мне, собственно, терять нечего, и потому не страшно ничего. Тебя, Димка, у меня не отнимут, а остальные давно уже сами из числа «моих» людей выпали.

— Убрались, как крысы с корабля! — Передвижной корчит презрительную физиономию, сплевывает на пол. Ощущение, будто он сильно пьян. Хотя мы-то знаем, алкоголь наш передвижной принципиально не употребляет. — Предали!

— Отказались от оплаты? — Лиличка недоверчиво щурится. Бедняжка, она, как Маугли, не встречала в своей жизни людей. А если и встречала, то не разглядела. Оценивала всех под одну гребенку. Все вокруг нее — людишки. То есть те, кто, по ее представлению, от денег отказаться не может.

— От оплаты? — передвижной усмехается, то ли нервно передергиваясь, то ли просто пожимая плечами. — За первый тур мы уже расплатились, второй — еще не начинался… — бывший Слащов моего воображения беспомощно разводит руками, потом нечаянно задевает меня взглядом и оживляется. — Да где же Артур?! — вопрошает в сердцах.

— Артур скрылся. — на этот раз отвечает Рыбка, достает из кармана тетрадный листок в клеточку. — Оставил это дурацкое письмо и… не знаю что. Не пешком же он ушел?

— Может, вместе с крысами? — это Лиличка про моих друзей.

— Нет, нет, — Передвижной отмахивается с неподдельным испугом. — Артур не мог уехать… И потом, артистов я лично отправлял. Уехали четверо. Зинаида, Малой, Гала и Еремка — подлец. Думал, не отпускать… Да как не отпустишь? Официально договор на новый тур еще не подписывали. Официально — все чисто.

— А вообще вы договора с артистами заключали? Давайте-ка их сюда, любезный, мы их сейчас проштудируем… — внезапно оживляется дедуганчик. Мумифицированным чучелом персонажа с портфелем сидел он до этого во главе стола и сурово молчал. А тут вдруг очнулся, копошится в бумажках, радуется…

— Повторяю, Артура мы здесь больше не увидим. — это Рыбка говорит. — Привыкайте решать проблемы самостоятельно. Итак, что будем делать?

Рыбка звучит спокойно, но тон дребезжит, как испортившийся электросчетчик. Скрывшийся в самый горячий момент Артур — серьезный удар для Рыбкиного мировоззрения. Геннадий и представить не мог, что тоже может оказаться жертвой азарта подчиненного. Теперь будет знать. Держишь дома хищника — будь готов к укусам!

Дим, подтверди! Помнишь, как ты Шумахера раздразнил, и потом с расцарапанным запястьем ходил, а все шептались, уверяя, мол, ты из-за нас с Ринкой, наверно, пытался вскрыть вены…