– Вставай, еретик! Ишь, развалился.

Андрей со вздохом поднялся с лежака, ежась от холода. Если не костер, то пневмония, подумалось ему, но от пневмонии хотя бы есть средства… Из соседней камеры уже выводили Нессу, кутавшуюся в рваный платок.

– Давай-давай, падаль, двигай ногами. Его бдительность ждать не будет.

Поднимаясь вслед за охранцами по волглой лестнице, Андрей думал о том, что, какие бы повороты ни делала его судьба, итог все равно был один – зал суда и приговор. И вся его жизнь, по большому счету, умещается в дорогу от тюремной камеры до места казни. Конечно, это все банальная философия, но когда еще ей предаваться? Лучше времени и места, чем дорога в зал пыток, не придумаешь…

Конечно, поначалу Андрей не верил. Обвинения в ереси, в злостном колдовстве, насылании мора на страну – все это выглядело бредом и попросту не могло иметь отношения к реальности. Это было сном. В конце концов, он же лечил всех этих людей, он по сути схватил столицу за шкирку и выволок из отверстой могилы. Но потом его приволокли в допросную и растянули на дыбе, Андрей увидел избитую здоровенными охранцами Нессу, подвешенную к крюкам за большие пальцы рук, а затем в допросную вошел Шани: не земляк, которого Андрей спас от смерти в заснеженном поле и вытаскивал из глубин отчаяния потом, нет – местный шеф-инквизитор, непробиваемо спокойный, циничный и не верящий ни единому слову.

– Я буду задавать тебе вопросы, еретик, – с усталым равнодушием произнес шеф-инквизитор, – и жду самых подробных ответов на них. Твою душу очень трудно спасти, но я постараюсь.

И Андрей понял, что это не сон.

– Гремучая Бездна, Коваш! Да не крутите вы так!

Андрею казалось, что он сходит с ума от боли. Глаза застилало красным, и помещение допросной расплывалось и дробилось на части, Андрей орал во все горло от боли и готов был немедленно сознаться абсолютно во всем – в продаже души Змеедушцу, в ереси, шпионаже в пользу Амье и заморских сулифатов – да хоть в чем, лишь бы боль прекратилась.

– Слабый еретик нынче пошел, – посетовал откуда-то издали Коваш. – Я и болтов завернуть не успел, а он уже скуксился…

– Знаю я, как ты закручиваешь, – из пелены боли выплыла рука с инквизиторским перстнем, державшая флакон нюхательной соли – резкая вонь прояснила сознание, но боль только усилилась. – Он нужен живым, понимаешь?

– Еще бы не понимать, ваша бдительность, – угрюмо прогудел Коваш. – Я уж стараюсь.

– Старайся, – холодно промолвил Шани и обратился уже к Андрею: – Что, еретик, готов?

– Не надо… – прошептал Андрей. Разбитые губы едва слушались. – Я все скажу…

Но Шани сделал вид, что не услышал, и, повинуясь небрежному жесту его руки, пыточные механизмы снова пришли в движение.

Когда еще размышлять о превратностях судьбы, кроме как по пути на очередной допрос… Несса брела рядом, едва переставляя ноги, в силу ее возраста, к ней нельзя применять пытки, но обвинение в наведении мора было достаточно серьезным – и теперь Несса отлично знает, что такое дыба. Андрею стало стыдно и горько.

– Шагай давай, – очередной пинок втолкнул Андрея в допросную. Несса зацепилась за порог и растянулась на полу, Андрей нагнулся было поднять ее, но получил очередной удар. Видно, охранцам просто доставляло удовольствие раздавать на орехи бывшему спасителю.

Вопреки его опасениям, Коваша в допросной не оказалось, и орудия пыток были зачехлены. Шани сидел за столом с довольно угрюмым видом и быстро что-то писал на листе бумаги. Бросив на вошедших взгляд исподлобья, он кивнул в сторону лавки и продолжал писать. Андрей осторожно усадил Нессу на лавку и опустился рядом.

– Завтра начнется открытый процесс, – сообщил Шани, не поднимая головы от своих бумаг. – Он будет проходить в течение трех дней, за это время судьи заслушают показания свидетелей, ознакомятся с протоколами допросов и вынесут приговор вам обоим. Вы оба проявили завидное упорство и не дали признательных показаний во время расследования: на процессе это будет свидетельствовать о вашей невиновности.

«Вот почему он притворялся, что не слышит меня», – подумал Андрей. Несса всхлипнула – от суда она не ожидала ничего хорошего.

– У вас есть ко мне вопросы? – спросил Шани. Перо в его руке скрипело, покрывая бумагу строчками.

– Да, – ответил Андрей по-русски и осекся: банальное «Как ты мог!» сейчас не имело никакого значения, Андрей помолчал и поправился: – Нет. Вопросов к Вашей бдительности не имею.

Несса отрицательно помотала головой. Андрей с жалостью посмотрел на нее – пока что она с невероятной стойкостью держала себя в руках, но было ясно, что надолго ее не хватит: тогда начнутся истерики и те самые признательные показания, которые упомянул Шани. Господи, устало подумал Андрей, хоть бы выстоять.

Ему было тоскливо и стыдно. Невероятно тоскливо и невероятно стыдно.

– Хорошо, – Шани наконец отложил перо и откинулся на спинку стула. – Государственный защитник вам не положен. Можете ли вы перечислить поименно тех, кто может засвидетельствовать вашу невиновность либо является вашим смертным врагом и способен оклеветать?

Несса открыла было рот, но Андрей ее перебил:

– Да, могу. Нашу невиновность могут засвидетельствовать шеф-инквизитор Шани Торн и государь Луш.

Шани посмотрел на него как на скорбного разумом. Усмехнулся. Андрей подумал, что еще совсем недавно этот незнакомый человек называл себя его другом.

– Хорошо, – кивнул Шани и что-то записал на отдельном листке. – Я не могу вам гарантировать защиту со стороны государя, но сам дам наиболее полные свидетельские показания на процессе. Пожелания, жалобы на дурное обращение есть?

– Сами-то как думаете, Ваша бдительность? – с максимально доступной язвительностью произнес Андрей и потыкал пальцем в левую скулу, которая вместе со всей щекой составляла сплошной кровоподтек.

Шани пожал плечами и черкнул еще несколько слов на листке.

– Значит, жалоб нет, – промолвил он. Гобелен за его спиной, изображавший Страсти Заступниковы, дрогнул, словно кто-то за ним скрывался, Шани покосился в сторону, некоторое время помолчал, а затем торопливо произнес по-русски:

– Андрей Петрович, сейчас я вам ничем не могу помочь. Ваша казнь нужна лично Лушу, если бы процесс вел Вальчик, то вы с Нессой были бы уже мертвы.

– То есть, пытая и допрашивая нас, вы в какой-то мере спасали нам жизнь? – усмехнулся Андрей. Сейчас он уже не верил ничему и пытался просто реагировать на события, не видя в них какой-то подоплеки.

– В какой-то мере да, – кивнул Шани. – Повторюсь, сейчас я ничем не могу помочь вам. Процесс займет три дня, и вы будете признаны виновными по всем предъявленным обвинениям. Однако в ночь перед казнью вам устроят побег из тюрьмы, насколько мне известно, потом вас и Нессу переправят на юг.

Андрей вздрогнул и пристально взглянул в лицо шеф-инквизитора. Побег казался ему чем-то совершенно невероятным, очередной изощренной ловушкой. Однако Шани выглядел абсолютно искренним.