В её голове родилась идея. Есть одно место, куда она может поехать, есть человек, который может ей помочь. Она поклялась себе больше никогда туда не ездить и не встречаться с ним, но теперь она отчаялась настолько, что передумала. Она завела двигатель и поехала на север, в ночь.

Райли терпеть не могла свои визиты в Синг-Синг. Одно лишь прохождение всех процедур безопасности, которые включали обычный осмотр, снятие всех драгоценностей и металлических предметов, включая пряжки ремней, обнюхивание собаками, ищущими наркотики6 было унизительно и оскорбительно.

«Хорошо хоть перестали заставлять полностью раздеваться», – подумала Райли.

Она приехала в Оссининг, штат Нью-Йорк, ещё до рассвета. Тут она вздремнула в машине, заскочила позавтракать в кофейню, а потом связалась с сотрудниками Синг-Синга, известив их, что хочет встретиться с их заключённым. Она умылась и причесалась, но всё равно чувствовала себя взъерошенной.

Теперь ей казалось, что приезд сюда был чудовищной ошибкой. Но уезжать не было никакого смысла – по крайней мере, сейчас.

К тому времени, когда она прошла все досмотры и её проводили в комнату встреч, с ней не осталось практически ничего из того, что она принесла с собой, кроме папки с фотографиями жертв. Она надеялась, что этого хватит.

Охранник ввёл её в знакомую комнатку со стенами кремового цвета и зарешёченным окном. Там за стального цвета столом уже сидел Шейн Хэтчер, на носу у него была пара маленьких очков для чтения.

Это был крепкий пятидесятипятилетний афроамериканец. На первый взгляд он не казался особенно угрожающим, но Райли слишком хорошо его знала. В банде, в которой он состоял в молодости, его называли «Цепной Шейн». Он до смерти забивал своих жертв цепями и был настолько жесток, что вряд ли когда-нибудь мог покинуть тюрьму.

Он улыбнулся ей.

– Садись, – сказал он с ноткой иронии в голосе. – Чувствуй себя как дома. Жаль, что я не могу ничего тебе предложить, но, как тебе известно, образ жизни у меня здесь спартанский. Я уверен, что ты поймёшь.

Она села напротив него за стол. Несколько неловких мгновений они просто смотрели друг на друга.

– Сочувствую твоей потере, – наконец произнёс он.

Райли не сразу поняла, что он говорит об её отце.

– Это вовсе не было потерей, – сказала она твёрдо.

– О, было, было, – на удивление мягко сказал Хэтчер. – Он воспитал тебя такой, какая ты есть – ему ты обязана своими и хорошими, и плохими чертами. А теперь в твоей жизни образовалась большая пустота. Может быть, ты её ещё не почувствовала, но обязательно почувствуешь позже. Ты ходила на похороны? Нет, не могу тебя там представить. Что ты чувствуешь по этому поводу?

Райли ничего не ответила. У неё появилось странное чувство, что Хэтчер напрашивается на искреннюю симпатию. Она надеялась, что ошибается. Ей не хотелось и думать об эмоциональной связи между ними.

– Давай перейдём к делу, – сказала она.

– Что ж, давай. Так почему его называют «часовой убийца»?

Райли открыла папку и разложила по столу фотографии.

– Ну, это моя личная теория, в которую никто не верит, – сказала она, указывая на фотографии. – Посмотри на расположение тел, на их руки. Мне кажется, что они символизируют стрелки часов. Видишь? Пять часов, шесть, семь, восемь и девять.

Хэтчер посмотрел на фотографии через очки с явным интересом.

– О, да, – сказал он. – Я вижу. Ты совершенно права, а те, кто тебе не верят, дураки. Но есть и ещё кое-что.

Он указал на стрелки, напечатанные в уголке каждой фотографии.

– Что это значит? – спросил он.

– Они обозначают север, – ответила Райли.

У неё появилось предчувствие, что сейчас что-то всплывёт.

– Давай повернём их туда, – предложил Хэтчер.

Райли повернула фотографии так, что теперь все стрелки указывали в противоположное от неё направление. Она вспомнила странное ощущение, которое появлялось у неё на местах преступлений – её удивляло, что, хотя тела тщательным образом расположены, они никак не связаны со своим окружением. Но теперь она начала понимать, что ошибалась.

– Представим, что стол – это карта, а ты сидишь на юге, – сказал Хэтчер.

Райли представила карту и положила каждую фотографию в соответствии с местом обнаружения изображённой на ней жертвы. Она охнула. Теперь всё стало ясно.

Фотографии образовали нижнюю часть циферблата, а каждое тело располагалось в точности, как стрелки часов, которые показывали в разных направлениях – пять часов, шесть часов, семь часов, восемь часов, девять часов.

Но ещё более важным было то, что теперь она видела, что в самом центре циферблата стоит Ольман. Судя по всему, она всё время была права. Убийца точно из Ольмана.

– Он ещё больше помешан на времени, чем я думала, – сказала Райли.

– И он пытается что-то донести, – добавил Хэтчер.

– Да, но что?

Хэтчер откинулся в кресле и жутко улыбнулся.

– Скажи мне, Райли, что сейчас за время?

У Райли забрали часы, так что ей пришлось задуматься.

– Меня впустили в тюрьму около половины девятого, а пройти все инстанции заняло добрых полчаса, так что…

– Я имею в виду не то время, – перебил её Хэтчер.

Райли не поняла. Мужчина начал говорить на удивление обыденным тоном:

– Я с нетерпением жду конца света. Ну правда, что мир сделал хорошего для меня? Я не хочу спать, когда это произойдёт. Я хочу насладиться им. Хотелось бы мне видеть выражения лиц людей.

Хэтчер наклонился к ней через стол, его глаза зажглись интересом.

– Это не обыкновенный маньяк, – сказал он. – Он просто-напросто помешан. В нём нет ничего садистского. На самом деле, он просто пытается нам помочь. В его извращённом мозгу убийство женщин – печальная необходимость. Только так он сможет донести свой посыл.

Он снова откинулся на спинку стула.

– Но у тебя есть свои идеи, – сказал он. – Расскажи мне, что ты думаешь.

Райли задумалась.

– У меня есть ощущение, что он работает не в одиночку. Что он выполняет чьи-то приказы.

Хэтчер понимающе улыбнулся.

– О, ты совершенно права, – сказал он. – Но едва ли тебе удастся привлечь к ответственности его сообщника.

– Это почему? – удивилась Райли.

– Его не существует.

Райли всё поняла.

– Он шизофреник, – сказала она. – Он слышит голоса – или, может быть, один голос. Который говорит ему, что делать. Следовать приказам голоса – его единственная цель в жизни.