В половине девятого Хелен и Мэтью сидели за своим любимым столиком у окна в итальянской траттории рядом с квартирой Хелен и ждали Аманду и Эдвина. Аманда была старшей из двух сестер Мэтью, замужем за ультраконсервативным алкоголиком Эдвином. Хелен решила за обедом пить только воду, чтобы добиться расположения Аманды. Она сама не понимала, почему так хочет, чтобы хотя бы один родственник Мэтью сказал: «Как жаль, она была так очаровательна», когда узнают, что Мэтью бросил ее и вернулся обратно к жене. Напрасные надежды, конечно!

Мэтью пытался убедить ее, что Аманда не Луиза и не осудит ее, потому что Аманда не так сочувствует Софи, как Луиза. Но Хелен теперь знала достаточно о семье Шеллкросс и понимала: все они страдают манией величия; они полагают, что всегда правы, а все остальные ошибаются. Наверное, решила Хелен, все дело в их богатстве; деньги позволяют считать себя выше и лучше других. Их семья принадлежала числу «средних» богачей — из тех, кто посылает детей в частные школы, не особенно заботясь о плате за обучение, и нанимает уборщиц, говорящих вполне грамотным языком, но они не могли себе позволить, например, личного шофера или яхту. Она забыла, чем занимался их отец — что-то сухое и бесцветное, может быть страховой бизнес. Их мать, конечно, никогда не работала. Обе девочки «удачно вышли замуж», что означало, что они заполучили вполне состоятельных мужей. Состояние мужей компенсировало их пьянство и грубое обращение с женами. Они давали детям слащавые имена, вычитанные из книжек Инид Блайтон: Джокаста, Молли, Индия и Джемайма. Девочек с такими именами наверняка побили бы, если бы они пошли в обычную школу, — впрочем, в обычные общеобразовательные школы их посылать не собирались. По сравнению с ними дочери Мэтью носили достаточно приземленные имена: Сюзанна и Клодия. Хелен казалось, что имена девочкам выбирала Софи. «Ну и, конечно, имя Лео вполне нормально, хотя я о нем не думаю», — внушала себе Хелен, думая как раз о нем. Ее мысли были прерваны резким ароматом духов, от которого она едва не задохнулась, — тут над Мэтью склонилась женщина, на чьем лице ярким пятном алела помада, увешанная украшениями от фирмы «Гермес». Разумеется, женщина оказалась Амандой. Она едва не задушила Мэтью в театральном объятии. Хелен осмотрела ее с головы до ног. По сравнению с Луизой Аманда явно выигрывала — она хорошо выглядела, у нее были вьющиеся волосы, серо-голубые глаза, розовая кожа. Типичная англичанка — совсем не страшная с виду, наоборот, вполне женственная. Так, по мнению Хелен, выглядели только породистые женщины из хороших семей — мягкие, вкрадчивые и обходительные. По крайней мере, она не унаследовала шеллкроссовского носа, который добавлял Мэтью мужественности и изысканности, а на лице Луизы смотрелся топорно, что в точности соответствовало ее характеру. Никакого Эдвина поблизости не наблюдалось.

— Эдвин просил извиниться за него. Он плохо себя чувствует, — сказала Аманда полуубедительно, что Хелен перевела, как «Он напился в стельку».

Мэтью придвинул сестре стул, но сначала помог ей снять темное шерстяное пальто.

— Это Хелен. — Он небрежно махнул рукой в ее сторону, словно демонстрировал корову на сельскохозяйственной выставке.

Хелен вежливо протянула руку, и Аманда неохотно пожала ее. Пожатие ее было слабым, рука — словно опавший лист. Видимо, рукопожатие было слишком грубым для ее рафинированных чувств. Как раньше Луиза, она едва удостоила Хелен взглядом и тут же принялась рассказывать брату об общих знакомых, тем самым, лишив Хелен возможности тоже поучаствовать в разговоре. Хелен рисовала вилкой узоры на скатерти, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Ну и родственнички у тебя! — прошипела она Мэтью, когда Аманда заявила, что ей нужно в «комнату для девочек». Мерзость, какая! — Такое ощущение, что они все сговорились грубить мне.

— Она совершенно так же вела себя и с Софи, — сказал Мэтью, как будто от этого Хелен могло стать легче. — Ничего личного.

Надо отдать ему должное, Мэтью отважно пытался включить Хелен в разговор, но ей почти нечего было сказать об организации «Загородный союз» (по крайней мере, хорошего). Она никак не могла поучаствовать в обсуждении сравнительных достоинств Челтнемского женского колледжа и Роудин-скул — двух частных привилегированных школ. Поэтому она сосредоточила свое внимание на седле барашка и резала его так старательно, словно проводила сложную хирургическую операцию. Когда она закончила, есть, ее спутники едва притронулись к своим блюдам. Хелен подавила зевок.

— Я всегда считала, что Софи проводит слишком много времени на работе и слишком мало — с детьми, — говорила Аманда.

Хелен подождала, когда Мэтью начнет защищать ее, но за столиком повисла тишина. «Он, похоже, вообще ее не слушает — вот дура!» — думала Хелен.

— Ты говорил мне, что Софи всегда провожала девочек в школу и всегда успевала вернуться домой и встретить их, — вступила в разговор Хелен, чувствуя необходимость защитить свою подругу и еще для того, чтобы напомнить Мэтью о ее позитивных качествах.

— Разве? — Он выглядел смущенным — и поделом, ведь он никогда не хвалил Софи при Хелен из страха разгневать fee.

Хелен кивнула поощрительно.

— На самом деле Хелен права. — Мэтью повернулся к Аманде. — Работа Софи никак не отражалась на девочках. Во всяком случае, в плохом смысле.

— По-моему, так нельзя, вот и все, что я говорю. Дети требуют полной отдачи. Женщину нельзя назвать хорошей матерью, если голова у нее забита акциями, ценными бумагами и тем, что надеть на работу.

Мэтью застыл, словно кролик, ослепленный светом фар. Он не знал, можно ли ему сейчас защищать бывшую жену.

— А по-моему, — снова вмешалась Хелен, — детям полезно знать, что не одни они составляют центр вселенной для матери. Кстати, тебе ведь самому нравилось, что она успешно трудится в своей области. Разве не так?

Мэтью, опасаясь ступить на зыбкую почву, бекал и мекал, не зная, что сказать.

— В общем, я так считаю. Нет никого привлекательнее, чем женщина, которая одновременно успешно делает карьеру и является хорошей матерью. Ты со мной согласен, Мэтью?

Хелен широко улыбнулась, и он что-то невнятно буркнул — вроде бы одобрительно, но уклончиво. Аманда аккуратно и решительно положила нож и вилку на тарелку.

— Ну, я не согласна. — Ее интонация явно намекала на то, что тема закрыта.

Хелен поняла, что лучше не продолжать.

— Десерт? — спросил Мэтью.

Аманда отказалась, слегка качнув головой:

— Мне только кофе, пожалуйста.

В субботу утром Хелен отправилась в магазин на углу — предположительно за газетами, но на самом деле для того, чтобы позвонить Софи и подбодрить ее перед завтрашним визитом Мэтью.

— Пусть поймет, что он потерял, — сказала она. — Нарядись и накрасься — не вздумай шляться по дому в растянутых трениках. Пусть поймет, как он ошибся! Увидишь, тебе сразу полегчает.

— Ты уверена, что не против, что я туда поеду? — спросил Мэтью накануне вечером, когда они возвращались из ресторана.